Не стоит заниматься тем, в чем ничего не смыслишь. Это ничего, кроме вреда, не принесет. Нужно пользоваться теми умениями и навыками, которыми владеешь в полном объеме. Итак, что я умею? Как всякая женщина, я умею наводить на себя красоту, марафет. О, прекрасная мысль. Если мне суждено пережить эту ночь, то с утра я обязательно займусь изменением своей внешности. И тогда ни одна живая душа меня не узнает. И, значит, бандиты останутся с носом, а я смогу спокойно передвигаться по улицам родного города.
Решено. Завтра первым делом — камуфляж.
По улице шла брюнетка, одетая в пальто красно-коричневого цвета и широкие брюки клеш. Маленькая шапочка была кокетливо надвинута на одну бровь. Роскошные густые волосы ниспадали из-под шапочки на пальто. Немного удивлял цвет ее лица. Он мог поспорить яркостью с цветом пальто.
Этой цветастой девушкой была я. От очков пришлось отказаться. Очков с простыми стеклами у меня не нашлось, а в бабушкиных очках в роговой оправе я натыкалась абсолютно на все предметы, окружавшие меня.
Целое утро я колдовала над собой, пытаясь придать себе неузнаваемый вид. В целом меня порадовали достигнутые результаты. Кажется, что мне удался мой маскарад. По крайней мере, сама себя я не узнавала. Парик остался у меня от школьных спектаклей. Грим когда-то притащил в дом мой первый муж, и он остался мне в качестве возмещения морального ущерба (грим, разумеется, а не муж). Сейчас он мне здорово пригодился.
Я прибавила себе несколько сантиметров за счет огромных каблуков. Выглядела я теперь живописно и считала, что достойна всяческого восхищения со стороны окружающих. У окружающих на этот счет были свои взгляды. Они, конечно, оглядывались на меня, но вместо восхищения на их лицах мелькало нечто похожее на сочувствие. И еще они охотно уступали мне дорогу, а в транспорте и место.
Их реакция меня нисколько не расстроила. На всех угодить невозможно, знаете ли. Под этим маскарадом моим преследователям вовек не узнать меня. Это было главное, а все остальное пустяки. Когда речь идет о сохранении собственной жизни, думать о внешних приличиях не приходится. В том, что преследователи у меня имеются, сомневаться не приходилось. Возле подъезда, не так чтобы очень близко, но для наблюдения достаточно, припаркована «семерка». Цвет машины был сродни цвету городского асфальта. Природный цвет машины и ее номера различить под толстым слоем грязи не представлялось возможным, но вот двоих больших дядек внутри я разглядела хорошо.
Кто-то может подумать, что стоящая возле дома машина, даже с двумя мужчинами в ней, не дает повод подозревать людей, сидящих в ней, в гнусных намерениях. Постоит и отъедет, но любой согласится, что машина, которая стоит с 9 утра до 12 часов дня и ни разу никуда не отъехала, — это очень-очень-очень подозрительно. Может быть, машина появилась и раньше, но я проснулась только в 9 утра и за более раннее время не могла ручаться.