— Не то. Что в мешке? — бесцеременно перебил его незнакомец и качнулся вперед так сильно, что Фет даже отпрянул. Впрочем, Чудной не упал и, кажется, даже не обратил внимания на свое странное положение в пространстве.
— Ах, в мешке… А зверь там, животное, значит.
— Отдайте его мне.
Тут Фет опешил. Неужели все-таки грабитель?!
— Я за него деньги заплатил! — негромко крикнул он и оглянулся. Но дорога по-прежнему была пуста.
Глаза их снова встретились, и во второй раз хлопушка взорвалась в голове Фета. Он торопливо снял со спины мешок и протянул Чудному. Олеа Ин (а это был он) принял дар молча, повернулся и исчез в придорожных кустах. А Фет продолжил свой путь. И что самое интересное, чем дальше он уходил от этого места, тем все меньше понимал, чего же от него хотел Чудной. И совсем запамятовал, что же было у него в мешке и был ли этот мешок вообще. А вскоре и сама встреча стерлась из его памяти.
Но вот что еще следует сказать. После происшествия у Афанасия Афанасьевича неожиданно пробудился интерес… к поэзии. Вместо Петькиного транзистора он стал брать на прогулки томик своего знаменитого тезки. То и дело останавливаясь, восхищенно покачивая головой, Афанасий Афанасьевич читал вслух:
Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?