— Любовница это его!
— Я знаю, — тихо прошелестела Таня.
— Знаешь?! — хором изумились бабушки. — Откуда?
— Ну вы уж совсем! — возмутилась Таня. — Это все-таки мой муж! Конечно, я знала, что у него есть любовница. И как зовут, знаю!
Мариша сдержала рвущееся наружу ехидное замечание. В конце концов, хочется Тане не ударить в грязь лицом перед своими бабушками, так это ее дело.
— Ладно, — первой пришла в себя баба Гафа, пока ее сестра молча хватала ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу. — В общем, позвонил он своей Светке и сказал, что завтра станет богатым вдовцом.
— Тут уж и Пульхерия с нами согласилась, что Таньку спасать нужно, — сказала баба Дуся. — Раньше-то она все твердила, что зря мы на Ромку наговариваем. Мол, жлоб, конечно, но лучше хоть какой-то, но муж. Все-таки защита и опора!
— Опора! Ха-ха! — презрительно захохотала баба Гафа, но на этот раз ее никто не перебил, даже Таня.
И бабушки продолжили свой рассказ. Пока Ромка устранял следы своего присутствия в гараже, бабушки разделились.
— Пульхерия пошла домой, а мы с Дульсиней лестницу в дровяном сарае так пристроили, чтобы Ромку точно бы зашибло, — сказала баба Гафа. — Мы ее с вечера еще туда определили. Словно сердце чуяло, что пригодится она нам.
И все вышло, как и рассчитали многоопытные бабушки. Баба Пуха встретила вернувшегося в дом Ромку, поеживаясь и стуча зубными протезами.
— Внучек, ты бы дровишек подкинул! — жалобно пролепетала она, умоляюще уставившись на Рому. — Совсем старые кости кровь не греет.
Находившийся в предвкушении громадного наследства Ромка почувствовал симпатию к старушкам. И решил, что такую малость, как несколько полешек, он для них точно сделать может. Тем более что не менее чем через месяц после того, как он станет обладателем Танькиной собственности, бабушкам предстояло выметаться из своих квартир. Поэтому Ромка поспешил выполнить безобидную просьбу старушки. Баба Дуся и баба Гафа тем временем обогнули дом с другой стороны. И к тому времени, когда на Ромку рухнула сначала лестница, а потом и поленница дров, они уже лежали в своих кроватях.
— А полынья? — спросила Мариша. — Вы же не могли ее сами прорубить?
— Еще не хватало! — с достоинством покачала головой баба Гафа. — Хватит и того, что мы были вынуждены жить в том ужасном крестьянском доме и спать на кроватях с клопами.
— А все для того, чтобы не оставлять Танечку с этой семейкой монстров! — подхватила баба Дуся. — Если бы не мы, они бы ее давно уже со свету сжили!
— Прорубь один хороший человек прорубил! Не для нас, для себя. Не знаю, зачем она ему понадобилась. Только поутру, когда стало ясно, что Ромка оклемался и на озеро собирается, мы вперед него выскочили, чтобы посмотреть, что к чему.