И мы оба невольно взглянули на Чапу. Это был единственный из охотников, который вызывал хоть какую-то симпатию. Вот и сейчас — ему наверняка хотелось вопить от боли, но он просто говорил и говорил. Держал Ирену за руку и говорил, то ли выплескивая накипевшее на сердце, то ли пересказывая слова древней песни:
— …твой голос ласкает сердце, как теплый летний ветерок, твои глаза завораживают, как магия полнолуния, твои губы порождают желания, от которых закипает кровь, улыбка чарует, словно рассвет над горным озером, волосы волнуют, словно видения темной ночи, дыхание душисто, словно цветение персикового сада. Жесты твои легки и грациозны, руки тонки и изящны, а пальцы точены, словно изваяны резцом мастера из драконьей кости, Прекрасны линии твоих плеч, соблазнителен подъем груди, изящна талия, манят к себе движения бедер, покатость живота.
Ноги твои стройны и свежи, как первый луч солнца, а каждый шаг разит, словно лезвие меча, оставляя вечный след в душе любого мужчины. Как прекрасен румянец на прохладных бархатных щеках, как загадочен взмах ресниц, поворот головы, сколько гордой грации во вскинутом подбородке! Ты воплощаешь все радости мира, смысл жизни, цель существования, ты создана на счастье и на гибель, ибо даже смерть не страшна, если служит платой за твои объятия. Каждый миг без тебя растягивается в вечность, и пища не имеет вкуса, и влага не утоляет жажды, воздух давит грудь, сон не дает отдыха, а солнце тепла. Без тебя мир сер и скучен, и я бросился бы в пропасть, если б не знал, что увижу тебя снова, прекраснейшая женщина Вселенной…
Чапе повезло — утром он был жив. Повязка на ноге потемнела от крови, сам он сильно побледнел, став напоминать привидение, под глазами висели мешки от бессонной ночи, но он был жив.
— Ну, ты как? — спросил Малх, присев рядом и внимательно осмотрев повязку.
— Нормально. — Чапа встал и, морщась от боли, сделал пару небольших шагов, приволакивая ногу.
— Понятно. — Вожак охотников поднялся, нашел взглядом Чегая. — возьмешь его сверток?
— Конечно… — Чегай без дальнейших разговоров принялся навьючиваться.
— Хорошо. Все собрались? Тогда пора. — Малх подошел к Чапе, закинул его руку себе на плечо, приняв на себя почти весь вес раненого парня, дошел с ним до самого края травы и внезапно отступил в сторону. Я не понял, откуда в его руках оказался ольхон. Лезвие хищно блеснуло на солнце, ахнула Ирена, судорожно сглотнул Ривьен. Чапа вскинул руки к горлу, словно надеясь остановить хлещущий поток крови, сделал пару неуверенных шагов и рухнул на траву. Шери, радостно рыча, кинулись к нему.