Виктор переменился, и его чувство тоже переменилось. А она? Она любила так же, как и раньше.
Его же чувство стало расчетливо эгоистичным. Лизе припомнилось, как встревожился Виктор, узнав о служебных неприятностях у ее брата. Он так боялся, что это может повлиять и на его, Виктора, дальнейшее продвижение. И если бы у брата не наладилось, Виктор мог бы озлиться на нее.
В передней раздался звонок, это почтальон принес газеты и журнал «Электричество». Лиза отнесла журнал в кабинет Виктора. Последние номера лежали стопкой, заклеенные в бандероли. Торопливо она порвала обертку.
Андрей — он может прийти сегодня, завтра, — не должен этого видеть.
Проклятая низкая притолока! Никак не привыкнуть. Который раз, выходя из кабинета, Андрей ушибался. В «инженерной» стало приметой: если стукнулся — значит, о чем-то задумался или что-то случилось. Так и есть. На сей раз попало Кривицкому. На каком основании он принимает в ремонт самописцы?
— Было указание главного инженера, — Кривицкий развел руками. — Так заведено испокон веков, что от сложных приборов ремонтные мастерские отказываются.
— Так вот, с сегодняшнего дня в ремонт не брать, — сказал Андрей, потирая голову. — У вас есть своя тематика, будьте добры ею заниматься.
Есть у вас самолюбие? Попробуйте дать краснодеревщику бревно тесать, куда он вас пошлет? Вы же инженер!
Кривицкий поморщился:
— Тут не до самолюбия. Вот главный узнает, поднимется шум. Спорить с начальством, Андрей Николаевич, все равно что плевать против ветра.
Андрей невольно улыбнулся. И когда он научится удерживать свою дурацкую улыбку!
— Шум начался, — строго сказал он. — Главный уже вызывает меня по этому вопросу.
— Ну вот вам и трещина, а вы не верили, — задумчиво сказала Майя после ухода Лобанова.
Кривицкий покачал головой:
— Идет, гудет зеленый шум… Нет, Майя Константиновна, это он лишь замахнулся, а треснет от его удара что-нибудь или нет — посмотрим… А вообще отважен, — добавил он, помолчав. — Ей-богу, отважен!
— Садитесь, — морщась, нетерпеливо бросил главный инженер, потому что Лобанов еще топтался на пороге кабинета. — Вы почему не выполняете моего приказания о ремонте приборов?
Не отвечая, Лобанов подошел, уселся в кресло, развернул папку, достал план работы лаборатории.
— Пожалуйста, — коротко сказал он, — я не нашел тут пункта о ремонте.
— План — это не догма.
— План — приказ, — возразил Андрей, — тем более что он утвержден вами.
Это походило на прямой вызов. Полчаса назад на диспетчерском совещании директор Октябрьской станции Тарасов попросил срочно отремонтировать самописцы, Лобанов категорически отказался принять их в ремонт: для этого существуют мастерские. Главный инженер решил, что тут какое-то недоразумение, а теперь выходило, что это обдуманное решение. Ему ничего не стоило приказать Лобанову, и тот вынужден был бы повиноваться, но его заинтересовали намерения нового начальника лаборатории.