— Ты не находишь, что здесь холодно? — спросила она. Дэвид пожал плечами:
— Может быть.
Он прислонился к стене, наблюдая за ней.
Она неожиданно осознала, что холодно ей от страха. Она была наедине с красивым мужчиной, и они могли коснуться друг друга. Она не знала, как себя вести, высказать ли ему свой страх. Нервничая, она подошла к стене, где он приколол булавками несколько своих рисунков.
— Мне нравятся твои рисунки, — сказала она, стараясь, чтобы зубы не стучали. — Я всегда разглядываю их, когда ты на перемене уходишь пить кофе.
Он сел на кровать, пристально глядя на нее. Неожиданно он протянул к ней руки. Она мгновенно забыла все свои страхи, шагнула к нему и опустилась в его объятия. Она прижалась к его широким плечам, опустила голову, так что видела его худые ноги в потертых джинсах. Его руки охватили ее, и она почувствовала, как сильно забилось ее сердце…
Под душем Корал докрасна растерла свое тело, до которого столько лет не дотрагивался мужчина. Перед большим зеркалом оглядела себя обнаженную, стараясь смотреть как бы глазами Говарда. Она гордилась своим внешним видом, результатом диеты, массажа и дисциплины.
Он ждал ее в красном спортивном автомобиле. Швейцар открыл перед ней дверь, и Говард, выскочив из машины, взял ее чемодан и закинул его в тесное пространство сзади. Потом он поцеловал ее руку, оглядел ее синие джинсы в обтяжку, очень большой белый свитер и белые эспадрильи.[5]
— Значит, вот что надевает на уик-энд редактор модного журнала? — спросил он, улыбаясь. — А я-то ломаю голову, пытаясь придумать «экипировку для путешествий».
Когда он завел автомобиль, она улыбнулась, глядя на его загорелые руки на руле.
— Я нервничаю, словно новичок в школе, — сказал он, запустив мотор.
— Не надо. — Она положила ладонь на его руку. Когда они остановились перед светофором, он нагнулся и поцеловал ее сбоку в шею.
— Нет, — отстранилась она. — Не здесь. Не сейчас.
За время их трехчасовой поездки они больше не дотрагивались друг до друга. Она расспрашивала Говарда о его жизни, и он рассказал ей, что его отец занимался импортом кофе, а мать была одаренной портнихой. Его отдали учеником в мастерскую, где шили пальто, а по вечерам он занимался в Лиге студентов-художников. Продавая свои рисунки в небольших демонстрационных залах, он, наконец, собрал свою первую маленькую коллекцию, получил первое одобрение в печати и дождался неожиданного визита покупателя от Блумингдэйла.
Такое Корал слышала от многих дизайнеров, это была знакомая история, но ни из чьих уст она не звучала так радостно, как у Говарда.