Полковник Браунелл сказал:
– До сегодняшнего вечера я и не подозревал, что положение настолько серьезно. Думаю, что после моего доклада, наша колония, Коннектикут, согласится воевать под предводительством Массачусетса.
– Спасибо, полковник, – поблагодарил его Эндрю Уилсон, – а теперь я предлагаю сосредоточиться на наборе новых рекрутов. Нам надо постараться увеличить состав наших отрядов вдвое.
– Откуда?! – быстро вздохнул полковник Томасон. – Нью-Гэмпшир бедная колония. Нам не удалось разбогатеть на торговле и мануфактуре, как вам в Бостоне.
– Род-Айленд, – заявил полковник Грей, – не уверен, что нам действительно грозит опасность. Наши индейцы никогда не доставляли нам беспокойства. Да, на некоторые торговые суда нападали французские каперы, но нельзя же винить в этом Францию. На свете много разных пиратов.
– Нью-Йорк признает нависшую над нами угрозу и постарается усилить ряды милиции, – сказал полковник Шуйлер. – Но мы хотим еще раз подчеркнуть, что при принятии окончательных решений мы должны иметь голос, как и все остальные колонии. А если нам что-то не понравится, мы оставляем за собой право независимых действий.
– Я лишь могу обрисовать вам положение вещей, как видится оно нам в Массачусетсе, джентльмены, – подвел итог бригадный генерал Уилсон. – И позвольте мне еще раз вам напомнить: когда начнется война – а она начнется, – за свою свободу мы готовы сражаться хоть в одиночку. Если французы одержат победу, наше положение будет не лучше, чем у рабов.
Полковник Джон Черчилль убедился, что специальным посланникам Массачусетса действительно нужна помощь короны и что колониям в Северной Америке грозит страшная опасность, и потому несколько раз пытался поговорить на эту тему с королем. Но далекие колонии совершенно не занимали короля Вильгельма. Он привыкал работать с парламентом, ревнивым ко всяким королевским привилегиям; предстояло ввести новые налоги; не давала покоя и французская угроза: Франция явно укрепляла армию и флот.
Монарх отмахивался от попыток командира королевской дворцовой гвардии обсудить проблемы колоний.
– Потом, Черчилль, – повторял он. – Мне и так ни на что не хватает времени, проблем слишком много, и голова у меня вот-вот разорвется на части.
Но полковник Черчилль был не из тех, кто отступает. Он пообещал свою помощь, к тому же белый индеец своей цельностью и редкостным чувством собственного достоинства произвел на полковника неизгладимое впечатление. Ренно заслуживал королевской аудиенции.
Черчилль разработал новый план и однажды утром, когда королева Мария неожиданно пришла с проверкой в гарнизон, расположившийся за дворцом Уайт-Холл, привел свой план в действие.