— А если к твоей вдове на Сампсониевский проспект?
— Думаешь, у нее княжеские покои?! Да и далеко оттуда тебе будет по кабакам ходить.
Намек был прозрачный, но я не возразил — потому как ходил по злачным местам не по своей прихоти, а по нужде. Не успели мы кончить разговор, как вновь пришел хозяин. Он взял себя в руки и больше не смотрел волком.
— Ты на меня, Иван Иванович, не обижайся. Не я тебя собачил, нужда моя. Селиванов, он, думаешь, что? Так и спустит? Шалишь, он за копейку удавится, а тут, шутишь, венская карета за шесть тысяч, а кони все двадцать стоят! Это не фунт изюма!
— Я-то тут при чем? — опять закосил я под полного идиота. — Мне самому Дмитрий Федорович понравился. Очень солидный господин, а уж какой добряк, отродясь таких не видывал.
— Это точно, что добряк, — усмехнулся хозяин, — только те, кто от него добра ждут, по ночам спать боятся.
— Почему? — наивно вытаращил я глаза.
— Так, шучу я, — испугался своей откровенности Михайло Михалыч, — Дмитрий Федорович прекрасный и достойный человек. Вот и нужно помочь ему обидчиков отыскать.
— Тех, что карету подменили? — наконец догадался я.
— Вот именно. Ты, случаем, не знаешь, кто это сделал?
— Я в Санкт-Петербурге кроме вас, почитай, никого не знаю. А вы все время с нами в ресторации сидели, так что я на вас и не думаю.
От такого идиотизма хозяин только повел шеей, как будто ее жал тугой воротник.
— А к какому это офицеру ты в ресторации подходил? Он потом, кажется, нам еще на улице повстречался.
К такому вопросу я не был готов, — не думал, что Михайло Михалыч отличается такой наблюдательностью.
— Это наш сосед по Курскому имению, — спустя мгновение, почти не запнувшись, ответил я.
Домохозяин пристально посмотрел на меня — не поверил.
— А какая его фамилия?
— Воронцов, он из графского рода, — теперь уже без запинки ответил я.
— Слышал про таких, — пробурчал он, остывая. — О чем говорили?
— Так, ни о чем, я ему просто как сосед представился. Он-то меня не вспомнил, — стыдливо сказал я.
Кажется, последнее замечание убедило собеседника, что я не вру, и объяснило мою заминку — не хотел сознаваться, что аристократ меня не признал.
— Вот видишь, лезешь к неровне, а потом плакать будешь!
Никакой логики в словах домохозяина я не усмотрел, но согласно кивнул головой.
— Тебе, как молодому юноше, нужно наставление, а то совсем с пути собьешься! — неожиданно перешел он к морализации. — Вот, сколько ты вчерась денег прогулял?
Такого вопроса я никак не ожидал. Деньги «прогуляли» мы вместе и расплачивался я в присутствии Михайло Михалыча. Однако, продолжая демонстрировать первозданную простоту, ответил: