С царями, как известно, попусту не спорят, да мне и любопытно было взглянуть на дворцовые покои и уклад жизни монарха. Так что мне не оставалось ничего другого, как последовать за юным царём. Как только он вышел из мастерской, сразу оказался в окружении невесть откуда набежавших слуг. Федора взяли под руки и как немощного повели во дворец.
Все встречные снимали шапки и низко кланялись. Царь иногда кивал в ответ. Перед самым дворцом путь процессии преградила пристойно, но не богато одетая женщина. Стрельцы, толпившиеся перед царским двором, увидев заминку в шествии, побежали в нашу сторону. Женщина неожиданно упала на колени и до земли поклонилась царю.
— Батюшка государь, заступник! — закричала она. — Прошу справедливости!
— Полно, полно, милая, — ласковым голосом сказал царь, пытаясь обойти просительницу, — всё устроится, я прикажу.
— Государь! Прошу справедливости! — продолжала кричать женщина и, проползя несколько шагов на коленях, ухитрилась обнять ноги Фёдора.
Молодой человек, продолжая ласково улыбаться, довольно резко толкнул просительницу коленом и попытался высвободиться. Однако горожанка вцепилась в него намертво и продолжала просить справедливости. Сопровождавшие царя слуги растерялись и просто пытались оттолкнуть ее от царя. В это время подоспели стрельцы и, схватив челобитчицу за плечи и руки, стали отрывать её от царя. Тут же набежала толпа любопытных, Фёдор Борисович, вымученно усмехаясь, незаметно помогал стрельцам, отпихиваясь от кричащей гражданки ногами.
Возникла заварушка, было заметно, что никто толком не знает, что делать, Женщина держала ноги царя мертвой хваткой.
— Сына! Облыжно! Спаси! Колесуют! — перешла на отдельные выкрики просительница.
Услышав о колесовании, я вздрогнул. Это была совершенно изуверская, необыкновенно жестокая казнь. Человека подвергали страшным мучениям, часто растягивающимся на несколько дней. Способ казни состоял в следующем: на сделанном из двух бревен андреевском кресте, на каждой из ветвей которого были две выемки, расстоянием одна от другой на один фут, растягивали преступника так, чтобы лицом он обращен был к небу; каждая конечность его лежала по одной из ветвей креста, и в месте каждого сочленения он был привязан к кресту. Затем палач, вооруженный железным четвероугольным ломом, наносил удары в ту часть члена между сочленением, которая как раз лежала над выемкой. Этим способом переламывали кости каждого члена в двух местах. Раздробленного таким образом преступника клали на горизонтально поставленное колесо и переломленные члены пропускались между спицами колеса так, чтобы пятки сходились с задней частью головы, и оставляли его в таком положении умирать. Смерть в конце казни была для человека истинным благодеянием.