Родственники царя уже ушли. Федор сидел на лавке возле окна. Когда я приблизился, поднял на меня задумчивый взгляд:
— Садись, — пригласил он меня, жестом отсылая пажа. — Ну и как тебе понравилась Боярская дума?
— Ничего, Дума как Дума, не дерутся, и то ладно.
— Не скажи, у нас всякое бывает. Иной раз так друг друга за бороды таскают, что волосы во все стороны клочьями летят.
— Ну, это и в наше время случается.
— И как тебе показалось, — оставив обсуждение процедурных вопросов, перешел к интересующей теме царь, — соблюдут бояре присягу?
— Мне показалось, что нет, — прямо ответил я. — Да, думаю, ты это и сам почувствовал. Большинству хочется нового царя. Тебе докладывали, что говорят о Самозванце в городе?
— Был дьяк разбойного приказа, сказывал, в Москве все спокойно.
— Врет, наверное, или боится говорить правду.
— А вдруг и правда все обойдется?
— Блажен, кто верует. Поживем, увидим. Рассказал своим родственникам?
Федор кивнул.
— И что они?
— Боярин Матвей Михайлович не поверил, а окольничий Никита Васильевич сказал, что тебя подослали от Самозванца, меня смутить. Посоветовал забрать тебя в разбойный приказ и пытать, кто этой крамоле научил.
Говоря это, молодой царь как бы невзначай посмотрел на меня пытливым взглядом. Стало ясно, что внутренне он еще до конца не определился и втайне надеется на то, что я не тот, за кого себя выдаю. Я не стал поддерживать его в спасительном заблуждении.
— Значит, помочь не хотят. Жаль, их как Годуновых все это также коснется.
— А может быть, еще и обойдется? — повторил он.
— Не знаю, ты царь, тебе виднее. Ждать уже недолго, — скрывая раздражение, ответил я. Мне всегда претила наша порочная национальная черта: святая надежда на «авось». — Обойдется, значит обойдется.
— Не нужно на меня сердиться, — вполне человеческим, а не царским голосом попросил Федор. — Я вправду не знаю, что делать. Если б тятя не умер, он бы уж сумел справиться с Самозванцем!
— Что теперь говорить. Может быть, вам действительно лучше бежать из Москвы?
— Куда? — вопросом на вопрос ответил Федор.
И, правда, бежать им было некуда. Не к Крымскому же хану было обращаться за защитой!
На этой унылой ноте мы и расстались. Я уже проклинал себя за то, что влез в эту историю. Возможно, для спасения их семьи еще можно было что-то сделать, но я не знал ни толковых людей, ни реальной политической обстановки, не представлял, к кому можно обратиться за помощью, как и каких привлечь сторонников. Федор же то ли по малолетству, то ли складу характера был не борцом, а типичной жертвой.
В задумчивости я вышел из дворца. Погода была ясная, солнечная. По мощеным досками кремлевским улицам слонялся обычный городской люд. Я пошел, как говорится, оглядеть окрестности, но меня тут же остановила девушка лет семнадцати.