На дорожных станциях меня из кареты забирала женщина, которая ехала не с нами в карете, а почему-то снаружи, на козлах вместе с кучером. Она поднимала меня на руки, называла сироткой и несла на станцию кормить. Потом из кареты выходил господин в синем мундире и ругался со станционными смотрителями. Что это были за люди, почему и куда мы ехали, я поняла только тогда, когда выросла.
Отчетливо я помню только крестьянскую избу и своих новых родителей. Отец большой, сильный, стриженый скобкой человек, был всегда молчалив и строг. Не дай Бог, кто-нибудь перепутает свою очередь зачерпнуть ложкой из общей миски во время обеда или начнет разговаривать за едой! Тогда отец хмурился, облизывал свою ложку и при общей торжественной тишине, больно щелкал озорника по лбу. Мать была добрее, детей жалела, и мы всей своей многочисленной оравой мешали ей заниматься домашним хозяйством.
Жила наша семья небогато, но в достатке. На столе почти всегда были молоко и хлеб. Летом все, включая старших детей, трудились в поле или на лугах, как водится в страдную пору, от зори до темна. Кроме барщины нам нужно было успеть обработать свой надел, накосить сена, вырастить овощи и сделать заготовки. Зимой жить было легче и веселее. Работы было меньше, мы дети целыми днями возились на теплой печке или играли в куклы. В самые короткие дни, в какой-нибудь избе устраивали посиделки. Это были самые счастливые минуты моей жизни. На посиделках девушки и парни пели очень красивые, протяжные песни, или устраивали пляски под балалайку. А длинными вечерами мы рассказывали друг другу страшные и смешные сказки.
Я жила как все, ничем не отличалась от своих сестер, только что была очень худой и на меня не смотрели мальчишки. Лет до тринадцати меня это не задевало. Потом, когда заневестилась наша старшая Нюрка и в избу стали заглядывать соседские парни, я поняла, как бывает обидно, когда тебя не замечают парни. Злые подружки в насмешку прозвали Алевтинка-жердинка и когда особо донимали дразнилками, я убегала от всех и втихомолку плакала.
Однако такое случалось редко. Когда нужно много и тяжело работать, на всякие глупости людям не хватает сил и времени. Я знала, что когда придет срок, меня, как и других девочек, выдадут замуж. Тогда у меня будет своя семья, мне придется, как и маме спать с мужем, стонать под ним по ночам и рожать детей. Как живут мужья и жены я знала по своим родителям. Они вместе ложились на лавку, и если отец не был усталым, он велел нам детям закрыть глаза и спать, а сам залезал на мать и делал то же, что и все живые существа на земле. Мне, в отличие от братьев, подсматривать за ними было неинтересно, и я обычно засыпала.