Теперь, когда ее дочка ожила, она не могла нарадоваться ни на нее, ни на чудодейственного лекаря. Когда мы легли, я очень хотела спать, но она помешала, заговорила о своих деревенских родичах и знакомцах.
Когда я рассказала все новости, Степанида завела разговор о новом барине, а под конец начала допытываться о нас с Алексеем Григорьевичем. Я рассказала о нем все, что и без того знали дворовые, но ей этого было мало. Очень уж ей хотелось узнать, что у нас с ним было.
— Значит, ты теперь при нем? — как бы невзначай, интересовалась она.
— Да, тетя Степанида, он же меня от смерти спас, вот теперь за собой и возит, — ответила я.
— А как у вас с ним? — осторожно пытала она, изнывая от любопытства.
— Если ты об этом, то у нас ничего с ним нет, — ответила я, — я ведь замужем!
— Знаю, как ты замужем… Неужто барин тебя ни к чему не принудил?
— Не принудил, он не такой и я не такая! — гордо ответила я.
Тетка Степанида не поверила, подумала, что я вру, как в таких делах врут все бабы и подъехала с другой стороны:
— А тебе-то самой он люб?
Я хотела сказать, что нет, не люб, но как-то само собой получилась, что сказала правду.
— Значит, тронул молодец девичье сердечко? Чего ж ты тогда вместе с ним не спишь? — задала портниха глупый вопрос. Постелила-то у себя в комнате мне сама.
— Не знаю, как-то так получается, то болела, теперь вот к вам приехали. Стыдно…
— Вот глупая, — засмеялась тетка Степанида, — чего ж стыдится, когда любится? Хочешь, я вас сведу?
Ее предложение меня удивило, в нем можно было заподозрить дурной замысел, но у нее в голове не было ничего плохого, она и правда желала нам счастья. Мне стало любопытно узнать, почему она так хлопочет, и я спросила:
— А тебе тетя Степанида, какая от того корысть?
— Тебя дуреху жалко, — неожиданно сказала портниха, — ты молодая, и не понимаешь, что мужики без этого жить не могут. Не с тобой он будет, так другую найдет. Мужчина твой лекарь видный, долго один не пробудет.
Не знаю почему, но сердце мне кольнуло будто иглой.
— Так боязно, все-таки грех! — попробовала отговориться я.
— Конечно грех, — согласилась тетка Степанида, — только не согрешишь, не покаешься, а не покаешься, не спасешься. Это наша женская судьба мужиков прельщать. Все они кобели одинаковые, только об одном думают! — с горечью добавила она и подумала о своем Фроле Исаевиче.
Я хотела возразить, заступиться если не за всех мужчин, то хотя бы за Алешу, но вспомнила, что с тех пор, как начала проникать в чужие мысли, сам убедилась, что так оно и есть на самом деле. Почти все мужики действительно кобели и потому промолчала. Конечно, правда и то, что женщины, как и мужчины, думают примерно о том же самом. Может быть, не так прямо, но зато много больше.