— Никого, — сказал Семен, не спеша идти к дому. — Ты точно знаешь, что Алексей Григорьевич здесь?
— Точно, я его чувствую, — сказала я, хотя на самом деле, как только мы оказались за оградой, перестала слышать Алешу.
— Так ведь здесь вообще никого нет! Смотри, во дворе даже трава не примята!
— А кареты? Они что по воздуху летели?
— Говорил я тебе, что здесь нечисто! Может быть, нам так нечисть глаза отводит! Поехали домой, нет здесь твоего Алексея.
— Здесь он, я твердо знаю! Оставайся здесь, а я посмотрю в доме, — решила я и пошла к высокому крыльцу. Семен, недовольно ворча, пошел следом.
Дом был высокий в два этажа с островерхими башенками и узким гульбищем, в виде трапа без перил, вдоль верхних окон. Путаясь в высоком, колючем бурьяне, мы подошли к крыльцу. Трава подступала к самим ступеням и тоже не была примята.
Все здесь было очень старое и ветхое. Ступени деревянного крыльца кое-где так прогнили, что развалились, но подняться еще было можно. Я, крепко держась за перила, и ступая так чтобы не провалиться, поднялась к площадке перед входной дверью. Дверь была низкой, старинной и закрыта на ржавый засов, на котором висел пудовый замок. Я дернула ручку, чека с проушиной легко вывалилась из гнилого дерева и, пронзительно заскрипев петлями, дверь отворилась.
— Подожди меня, пойдем вместе, — сказал Семен и осторожно поднялся ко мне.
Мы заглянули в темные сени. Там пахло пылью и старым деревом. Я сосредоточилась, пытаясь хоть что-то услышать, но никого поблизости не обнаружила. Кругом все было ветхо, старо и обыденно. Обычный брошенный дом безо всякой тайны. Страх у меня совсем прошел. На плохое место эта гниющая старая барская изба никак не походила.
— Ты оставайся здесь, — сказал Семен, — я схожу, посмотрю, что там внутри.
— Лучше, пойдем вместе. Только там совсем темно, нам нужен свет, — ответила я.
— Ничего, я хорошо вижу в темноте, давай руку и смотри под ноги, — сказал он, и потянул меня за собой.
Я попробовала хоть что-нибудь рассмотреть, ничего не увидела и пошла следом за ним, пробуя перед собой пол ногами. Мы миновали темные сени и оказались в очень большой светлице. Здесь от лунного света попадавшего в окошки было не так темно, как в сенях и я разглядела длинный стол, тянущийся от стены до стены и лавки вдоль него. На стенах висели головы каких-то диких животных. Никаких людей здесь не было.
— Ишь ты, смотри, кабаньи и оленьи головы, — сказал Семен, обходя комнату вдоль стены. — Не иначе как здесь раньше жили охотники.
Я ничего не ответила, пытаясь услышать Алексея Григорьевича. Но в голове было пусто и тихо, я не слышала даже то, что думает Семен. Все-таки с этой избой все было не так-то просто. Я увидела широкую лестнице и позвала Семена: