– Ну и ну! – могла только выдохнуть она.
– Ничего себе, а? – с гордостью произнес Пол. – В частных домах редко встретишь бальный зал, даже здесь, в краю, где властвует богатство и роскошь. И потому его часто используют для благотворительных балов. Женская организация, где ведет работу моя мать, здесь устраивает распродажи, чтобы собрать деньги.
– Прямо как в кино, – сказала она. – Я так и вижу здесь Вивьен Ли, Кларка Гейбла. И Бетт Дэвис, шокирующую всех своим красным платьем.
– Да, они бы не прочь, – подтвердил Пол. – Студии все время просят нас позволить снять здесь какую-нибудь сцену. Но мы не разрешаем. Знаешь, сколько разного оборудования необходимо, чтобы снять картину? Ты даже не представляешь, что может тогда произойти с полом. – Он легонько дотронулся до ее плеча. – Ты, наверное, здорово устала, – сказал он. – Пойдем. Я отведу тебя в комнату Дианы.
Она устала, ей хотелось принять ванну. Все то, что ей показывал Пол, внушало ей робость. Он сам внушал ей робость. Бет поднялась вслед за ним по широкой лестнице, затем шла по бесконечному широкому коридору. Наконец Пол отворил дверь, и они оказались в комнате Дианы.
Всюду были куклы. Куклы в стиле мадам Помпадур. Восточные куклы. Куклы в самых разнообразных национальных костюмах. Они сидели на полках, располагались в стеклянных шкафчиках. Там были и кукольные домики – целый город. В них стояла игрушечная мебель и крохотные фарфоровые сервизы. Казалось, посуда была сделана из настоящего серебра. Там стояла карусель с единорогом, Чеширский кот и карета в форме тыквы. Пол повернул выключатель, заиграла веселая музыка, и единорог с котом запрыгали вверх-вниз. Он включил игрушку.
– Это ей подарил один из деловых партнеров отца, когда ей было три годика, – сказал он. – И кукол тоже. Их всех дарили папины деловые партнеры, когда она была малышкой.
Как бы мне хотелось, чтобы у меня было бы такое же детство, подумала Бет, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– А сколько ей сейчас? – спросила она.
– Шестнадцать. Столько же, сколько и тебе.
– Ничего подобного, – возразила она. – Мне восемнадцать с половиной.
– Ну, прости, – сказал он. – Ты выглядишь намного моложе.
Они вошли в бело-розовую спальню. В центре стояла односпальная кровать с белым пологом. На окнах висели тоже белые занавески. В комнате стоял изумительный старинный столик. На стенах – хрустальные канделябры. В нише был установлен телевизор. Боже, до чего же прекрасно, когда тебя так любят, подумала она. И мама, и отец, не спускающие с тебя глаз. И еще заботливый старший брат.