Рабби похлопал Хаима по плечу.
— Но ведь и сам рабби Йоханан раскаялся в своих словах, разве нет? — сказал он. — Я ведь рассказывал вам об этом. Рабби Йоханан пожалел о том упреке, который в пылу спора бросил рабби Шимону по прозвищу Реш-Лакиш.
— Да, но от его упреков рабби Шимон умер, — возразил Хаим. — И рабби Йоханан часто вспоминал о нем, потому что у него не стало оппонентов. Об этом вы тоже рассказывали, рабби Аврум.
— Да, это верно.
— О чем идет речь? — поинтересовался бывший полицейский, прислушиваясь к разговору.
— Недавно я рассказал мальчикам о вашем тезке, великом мудреце Шимоне Бен-Лакише. В молодости он был гладиатором, а потом и разбойником. Но встреча с рабби Йохананом заставила разбойника бросить свое ремесло, прийти в академию, которая находилась в городе Явне в Святой Земле. Там Шимон Бен-Лакиш вскоре отличился острым умом — столь же острым, что и его меч в гладиаторские времена. Но однажды в пылу спора рабби Йоханан оскорбил того, кого сам же привел на путь учености. Спор касался нечистоты каширования режущих инструментов — ножей, топоров, кос — и точка зрения рабби Шимона не совпала с точкой зрения рабби Йоханана. И рабби Йоханан сказал: «Конечно! Кому и разбираться в топорах да ножах, как не разбойнику!» Это заявление друга и учителя очень оскорбило рабби Шимона. Настолько, что он тяжело заболел и вскоре умер.
Г-н Холберг покачал головой.
— Удивительно! — сказал он. — В своей полицейской практике я часто встречался с подобными историями. Преступник раскаялся, но ему при каждом удобном случае колют глаза прошлыми прегрешениями. Чаще всего истории заканчивались печально. Впрочем, мало кто умер от оскорбления, — заметил он с легкой улыбкой. — Но вот то, что многие, в конце концов, возвращались к прежним своим занятиям и становились еще более страшными преступниками, чем до попытки исправления, — могу засвидетельствовать. Поучительная история, весьма поучительная, — он улыбнулся мальчикам, протянул руку рабби Шейнерзону. — Спасибо за помощь, рабби. Извините, что отвлекли вас от ваших занятий… Да, кстати, — спросил он, отведя раввина в сторону и чуть понизив голос. — Вам известно, что господин Ландау был католиком?
От изумления у рабби Аврум-Гирша, похоже, отнялся дар речи. Он уставился на моего приятеля, будучи не в силах ни слова произнести. Потом опомнился, замахал руками:
— Бог с вами, сыщик, что это вы такое говорите?! Это невозможно! Все субботы он проводил у меня, мы вместе молились! Он помогал моим ученикам и сам охотно слушал толкование Торы! Нет-нет, вы ошибаетесь. Уверен: вы ошибаетесь.