— Это — как жизнь получится, — ответил Кирилов, — у меня вот она какая-то цыганская. Спасибо тебе, отец, я здесь выйду.
Грузовичок притормозил на перекрестке в центре станицы, и Максим Петрович медленно пошел вдоль улицы на самый край станицы, раскинувшейся за мостом, переброшенным через реку Ларгу.
Станица Галаевская расположилась в излучине реки Ларги, у крутой скалы Предгорного хребта, там, где буковые и березовые леса постепенно переходили в южную степь и бурная растительность оставалась только вдоль быстрых, вырывающихся на равнины горных рек. Больше ста лет назад отряд казаков получил приказ основать сторожевую заставу в пяти верстах от этого места, но атаман Галай, который вел отряд, заблудился в тумане в густых зарослях вокруг реки и остановился совсем не там, где ему было назначено. Казаки, однако, службу знали и исправляли ее вполне добросовестно. В ту же ночь охранение задержало двух горцев — лазутчиков, а еще через два дня было отбито нападение большого отряда, который пытался прорваться в тыл оборонительной линии. Войсковое начальство решило не перемещать Галая с его казаками, и здесь была основана крепостица, которую так и называли — Галаевская. История Галаевской была достаточно бурная. Были в ней и светлые, и грустные дни, но, так или иначе, маленькая деревянная крепость стала большой станицей в несколько тысяч дворов и за долгие годы она не потеряла свой колорит, свою прелесть и свои традиции. Улицы в центре селения получили новые, традиционные для своей эпохи названия: Комсомольская, Мира, Ленина, но стоило пройти немного в сторону от центра — и перед глазами появлялись напоминанием о военном прошлом Батарейная, Зарядная, Пороховая, Обозная, Казачья…
Улица, на которую шел Кирилов, называлась Полевая, может быть, оттого, что составлявший ее ряд домов был самым крайним и за ним начиналось просторное поле, которое весной обычно засаживалось картофелем. Максим Петрович хорошо помнил, как в конце мая — начале июня картофельные поля покрывались сиреневыми и розовыми цветами и пьянящий медовый запах наполнял всю округу. Здесь, на этой улице и стоял дом Серафимы — обычный дом из самана, с длинным навесом, окошками с синими ставнями, выходившими прямо на дорогу. От других домов этот отличался, пожалуй, только тем, что его южная стена летом покрывалась вьющейся розой, которую когда-то давно посадила Сима. Кирилов вошел во двор и осторожно постучал в окно. Через минуту скрипнул засов, дверь приоткрылась и, прежде чем кто-либо вышел во двор, из двери прямо на Кирилова бросилась с восторженным лаем мохнатая черная собака, сразу облизав ему все лицо.