По выходе, ему показалось, что маленькая фигурка в конце улицы — Илларион. Хелье быстрым шагом пошел за фигуркой. Фигурка скрылась за поворотом. Справа по ходу обозначился толкающий тележку торговец пряностями. Возможно, он спешил на торг. Хелье остановил его и купил целую дюжину пряников. Пусть Илларион лопнет, но проводит меня к Владимиру. А то, хорла, что-то они действительно тут все замысловатые не в меру. В Сигтуне, ежели тебе нужен конунг, спроси у первого встречного, где он, конунг, обитается, тебе и покажут. Идешь и говоришь с конунгом.
Добежав до угла, Хелье замычал от досады. Илларион куда-то исчез. Ну и денек. Порученец ринулся к следующему углу. Посмотрел во все стороны. Очевидно, Илларион нырнул в какой-нибудь только ему известный лаз и кратчайшим путем последовал по своим сопливым делам. Ладно, пусть идет. К тому же, идти к Владимиру почему-то расхотелось.
Хелье потопал вниз по склону, помахивая мешком с пряниками. Дойдя до Подола, он свернул к торгу и, не доходя до него, зашел в разухабистый шумный крог.
* * *
Щеголеватый Швела, домоуправлящющий Александра и Матильды, в несколько приемов переместил то, что осталось от мраморной статуи, в подвал. Осколки глиняной головы Афродиты не представлялось возможным склеить.
— Что же делать? — спросил Швела.
— Выбросить, — сказала Матильда. — Что же еще. Придумай лучше, что мне мужу сказать. Он завтра вернется и увидит безголовую Афродиту.
— Скажи ему правду, хозяйка. Так проще.
— Правду? Хм. А если я все на тебя свалю?
— Он меня выгонит.
— Найдешь другое место.
— Места нынче редки. В хороших домах слуги все потомственные. А где похуже, там печенежек нанимают, они дешевле. Все занято.
— Ладно, — согласилась Матильда. — Придумаю что-нибудь.
Ближе к вечеру Швела отворил дверь и провел в гостиную подружек Матильды — ту самую кузину, с которой она переписывалась, именем Эржбета, и киевскую ее товарку, болярскую дочь Ирину, девушку небольшого роста, тоненькую, русоволосую, и смешливую. За гостьями вошел носильщик, волоча на плечах торбу размером с небольшой походный сундук.
— Поставь вон туда, — велела Ирина. — Матильда, здравствуй, матерь животастая!
Она подбежала к возвышению и поцеловала Матильду в щеку. Кузина Эржбета, подходя, подобрала с пола мраморный осколок и рассмотрела его внимательно, прежде чем поцеловаться с Матильдой.
— Только что из Рима! — заговорщическим зычным шепотом сообщила Ирина, показывая на торбу, и обратилась к носильщику. — Чего смотришь? Тебе заплатили?
— Да.
— Ну и пошел вон.
Носильщик вышел.
— Швела! — позвала Матильда.