— Никогда ты, Ирина, лук в руках не держала, — насмешливым голосом заявила Матильда. — Дуреха.
— Ну и не держала, — обиделась Ирина. — Подумаешь! А грудь все равно мешает.
— Не настолько мешает, чтобы ее отрезать, — возразила Матильда. — Эржбета, чего она говорит всякие глупости?
— Молода очень, — объяснила Эржбета.
— А почему бы тебе самой не попробовать? — возмутилась Ирина. — Возьми лук да стреляй.
Эржбета пожала плечом.
— Мне это как-то не к лицу.
— А здесь все свои, — настаивала Ирина.
— Действительно, Эржбета, мы стреляли, а ты нет, — поддержала подругу Матильда. — А ну, бери лук и стреляй.
— Я не умею.
— Нет, ты стреляй, — настаивала Ирина. — Ишь какая, не умеет она!
Эржбета взяла лук, смущенно улыбаясь, и повертела его в руках.
— Тяжелый, — сообщила она. Попробовав пальцем тетиву, она добавила: — Тугой.
— Стреляй, стреляй, — настаивала Ирина.
Эржбета попыталась приладить стрелу. Стрела не хотела прилаживаться. Матильда помогла и показала, как нужно стрелу держать.
— Давай, целься.
Эржбета неумело подняла лук, прицелилась, оттянула тетиву, морщась, и разжала пальцы.
— Ай! — вскрикнула она.
Тетива и стрела ударили ей по пальцам. Тетива тренькнула, а стрела не полетела никуда, а просто упала на пол.
— Больно, — пожаловалась Эржбета.
— Я же говорю, грудь мешает, — объяснила Ирина.
— Ничего не мешает. Я просто не умею. Не женское это дело, из лука стрелять, — смущенно оправдалась Эржбета.
Ирина и Матильда засмеялись, и Эржбета, не сдержавшись, засмеялась вместе с ними.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ДОБРОНЕГА
Солнце закатилось, а Хелье был совершенно трезв. Выйдя из крога в прохладные сумерки, он закутался поплотнее в сленгкаппу и прикинул, что дом Авраама находится приблизительно в пяти кварталах к югу. Идти туда, в сутолоку, под обстрел сладострастных взглядов авраамовых дочерей, болтать с полигамным Диром не хотелось. Хелье решил побродить сперва по городу, порассматривать его, поглазеть на громады каменных домов, отвлечься. Сегодня полнолуние, и ночь будет светлая и ясная, как жизнь аскета.
Если бы каждый дом вывешивал на улицу ховрег, думал Хелье, шагая по темной улице, то было бы ночью почти также светло, как днем. Люди после заката запираются у себя по домам, и это дает возможность некоторым заняться темными делами — убивать племянников конунга, соблазнять чужих невест, или просто грабить прохожих.
Он потрогал голову. (В кроге он попросил умыться, и его провели в закуток с умывальником. По его же просьбе хозяйка крога, которой он очень понравился, дала ему свой гребешок, и он расчесал наконец свалявшиеся волосы, оказавшиеся, вопреки ожиданием, не слишком грязными). Мужчины, подумал он, не менее суетны, чем женщины, когда дело касается внешнего вида, просто у мужчин еще и другие заботы есть.