По дороге на хутор его обогнала попутка. Первая машина на трассе за несколько дней; Миша закричал, замахал рукой и налег на педали — но смердящий самосвал как ни в чем ни бывало катился дальше, зато Мишин велосипед попал колесом в выбоину и заработал «восьмерку». Пришлось оправдываться перед Димой.
К вечеру Мишина тоска сменилась ужасом. Совершенно детским, недостойным взрослого мужчины. Он попал в ловушку, в яму для доверчивых путников. Его «Альфа-Ромео», как это часто бывает у Стивена, к примеру, Кинга, проявил собственную злобную волю. И теперь машина не стронется с места, даже если напихать ей под капот горящей пакли…
— Будешь ужинать? — спросила Инна. Миша вяло поблагодарил.
По вечерней росе Вова и Дима выкашивали поляну; голые до пояса, они снова казались совершенно одинаковыми. Миша говорил с ними, как с одним существом, с двухголовым драконом.
— Ребята, вы бы мне велосипед не продали?
Одинаковые парни переглянулись.
— Мы не торгуем вообще-то, — раздумчиво сказал один.
— Если только в обмен на твою тачку, — лукаво усмехнулся другой.
— Так она же все равно не ездит! — возмутился первый.
— Зато там кресла удобные, — мечтательно сообщил второй.
— Я свой велик не дам, — нахмурился первый. — Иди в промтовары и покупай. Если денег хватит.
— Так в промтоварах новый! — взмолился Миша. — А у тебя старый!
— Это не мой старый, это Димкин, — сказал первый и оказался Вовой.
— Короче, велики нам самим нужны, — подвел черту Дима.
— А если я отдам из машины магнитофон? Близнецы переглянулись снова.
— Нахрена он нам нужен, — задумчиво сказал Вова. — Еще батарейки к нему покупать…
И оба снова принялись косить — будто две бодрые, мускулистые Смерти.
Миша вернулся к дому. Походил вокруг машины, сел за руль, закрыл глаза. Устал. Хотя ничего страшного не происходит. Застрял. Но не среди леса, не среди моря, а у самого людского жилья. Вон, Анатолий всю жизнь так живет и не знает, наверное, что это за тоска — хутор, дорога через лес, полупустое село… Обычная, повседневная жизнь. А такое чувство, что ты уже умер. Миша вздрогнул. Почему-то вспомнил Прокофьевну.
* * *
Потные Дима и Вова враждебно молчали за столом. Видимо, ощущали себя чуть виноватыми и, во избежание мук совести, перекидывали едва наметившуюся вину «с больной головы на здоровую», то есть на Мишину невезучую голову. Впрочем, близнецы быстро поужинали и ушли в дом. Интересно, что они почти не бывают в селе, вяло подумал Миша. Молодые ведь парни… А как же девушки, танцы, все такое?
— Толя… — Миша впервые решился назвать хозяина уменьшительным именем. — Я не знаю, что мне делать.