Несчастный зодчий ушел.
— Что-то насчет угла арки, — напомнил Детин.
— Да, — сказал новый зодчий, глядя вслед уходящему. — С таким углом мост года не простоит.
— Почему?
— Давление распределено неправильно.
— Что нужно сделать, чтобы поправить?
— Разобрать первую секцию и собрать снова.
Детин посмотрел на накренившуюся секцию.
— Разбирай, — сказал он. — Эй, вы! Холопья! Да, вы все. Идите все сюда. Живо.
Они приблизились, не смея глядеть в глаза Детину — кроме виновника происшествия, который не осознавал толком, что он виноват. Он случайно выпустил веревку — с кем не бывает.
— Ты и ты, — Детин указал на двух из двадцати. — Похороните тело.
Отдав еще несколько распоряжений и велев выпороть непонятливого виновника и отправить его обратно к хозяину, Детин невозмутимо проследовал степенным шагом вдоль берега на север, где, у самой окраины, на месте сгоревшего Евлампиева Крога, сроилась нынче церква. Место, на взгляд Детина, выбрано было неудачно, и поэтому в постройке он участия не принимал.
На травянистом крутом склоне, ведущем к Волхову, сидела женщина в не очень чистой, изначально небогатой одежде. Детин принял ее было за отбившуюся от труппы скоморошку, но что-то привлекло его и в позе, и в осанке женщины. Приблизившись, он понял, что хорошо ее знает.
— Любава? Ты ли это? — спросил он.
Женщина обернулась.
— Здравствуй, — сказала она равнодушно, и снова стала смотреть на Волхов.
— Почему ты в таком виде? Что ты здесь делаешь? Как муж твой, здоров ли?
— Муж мой погиб, — сказала она.
Детин снял сленгкаппу, разложил ее рядом с Любавой, и сел. Он не предложил Любаве переместиться с травы на сленгкаппу — не потому, что был плохо воспитан, но в виду практичности своей, справедливо решив, что в отличие от его шелковых портов, одежда Любавы не стоит, чтобы о ней чрезмерно заботились.
— Что случилось? Тебе трудно говорить?
Они были знакомы раньше. Происхождения Детин был низкого, дед его состоял холопом в окрестном селении. Несмотря на это, будучи человеком деловым, умным, деятельным, и удачливым, сделался Детин однажды сперва богат, а затем так богат, что отказывать ему в приеме не смел ни один новгородский болярин. И даже Яван, разобравшись по наущению Ярослава с делами Детина и нашедший в них много интересного, решил не докладывать об этом интересном князю до поры, до времени — треть денежного оборота города проходила через руки Детина, и сходу, без подготовки, вступить в борьбу с этим предпринимателем означало бы — поставить под угрозу благосостояние всей северной столицы.
Любаву Детин встречал часто — на празднествах, в церкви, на званых обедах, и был хорошо знаком с ее мужем, болярином знатным но не чуждым торговли — через подставных лиц, разумеется — и строительства. Северо-западный хувудваг, связывающий Новгород с Балтикой, они улучшали у укрепляли вместе, экономя любыми, часто жестокими, методами княжеские средства и деля пополам солидные барыши.