Он поерзал, встал, прошелся по комнате, и снова присел на ховлебенк.
— Не могу я больше, вот что. Дай мне слово, что никто не узнает о том, что я тебе сейчас скажу.
— Вот уж мило! — ответила Любава. — Милее не придумаешь. Нет уж.
— Почему?
— Тайны раскрываются иногда так внезапно. Кто-то что-то подслушает где-нибудь, или кто-то кому-то скажет в нетрезвом виде, а виноват всегда тот, с кого взяли слово.
— Но мне нужно тебе сказать!
— Говори просто так, без клятв. У меня нет привычки посвящать посторонних в тайны, которые мне не принадлежат. Но всякое может быть. Вдруг я напьюсь и выболтаю что-то, или схватят меня и начнут пытать, а может кто-то еще, посвященный в твою тайну, откроет ее всей округе, а ты подумаешь на меня.
Рагнвальд еще раз вздохнул. Лицо его осунулось, глубоко посаженные и одновременно выпуклые глаза застыли, глядя в одну точку.
— Хорошо, — сказал он. — Завтра будет все равно в любом случае. То есть, не совсем все равно, но большой важности… Э…
— Да говори уж.
— Ингегерд в Верхних Соснах, не так ли.
— Так.
— Я туда поеду. Ярислиф… Ярослав… предупредил меня, чтобы я не смел показываться ему на глаза.
— Но ты все равно поедешь.
— И постараюсь не показываться ему на глаза. Я попытаюсь выкрасть Ингегерд. Уже почти все готово, все приготовления… э… произведены.
Любава присела напротив.
— Так, — сказала она.
— Завтра я зайду к тебе опять.
— Только не завтра.
— Почему?
— Завтра здесь будет Детин.
— Выпроводить нельзя?
Любава закатила глаза. Люди, зацикленные на себе, бывают иногда так непонятливы.
— Хорошо, — сказал он. — Послезавтра. Я оставлю у тебя кое-какие хартии. Грамоты. Если у меня получится, я пришлю за ними гонца. Если нет — воспользуйся ими, когда и как тебе будет угодно. Также, я оставлю тебе дарственную на все мои владения. Правда, тебе придется, в случае провала моего плана и моей возможной гибели…
— Гибели?…
— Не перебивай. Придется тебе спорить с некой не очень приятной особой. Она… в общем, мы с нею… муж и жена.
— Ты женат?
— Это несерьезно, и это не имеет значения. Это был деловой брак. Вот, в общем, и все. Согласна?
— Зачем ты принял участие в состязаниях? Ты привлек к себе внимание.
— Мне показалось, что среди зрителей была Ингегерд. Но я ошибся.
— Ты безумен, Рагнвальд.
— Это верно. Согласна ли ты, Любава?
— Я подумаю.
— Некогда думать. Послезавтра, ближе к вечеру, я к тебе приду. Жди.
— Ты впутываешь меня в темное дело.
— Не темнее, чем некоторые прошлые наши с тобою дела.
— Не хочу.
— Я все равно приду.
Рагнвальд поднялся — длинный, бледный, зловещий. Поправив сверд и сленгкаппу, он наклонился, поцеловал Любаву в щеку, резко выпрямился и быстро зашагал к двери. Любава смотрела ему вслед, борясь с нехорошими предчувствиями.