– Вот наши пациентки. Как видите, у нас женское учреждение.
Джордан одним жестом руки обвел все окружающее.
– Доктор Норвич, полагаю, такие условия могут позволить себе только очень состоятельные пациентки.
– Я вижу, вы привыкли говорить напрямик. Да, это действительно так.
– Но мисс Росс – медсестра, вдобавок одинокая. Кто же оплачивает ее лечение?
– Насколько мне известно, у нее на банковском счете что-то около полутора миллионов долларов. Процентов с капитала вполне хватает, чтобы покрыть все расходы.
– Вам не кажется странным, что обыкновенная сестра милосердия располагает столь значительной суммой?
– Мистер Марсалис, я психиатр, а не налоговый инспектор. Мое дело – странности в головах людей, а не в их карманах.
Полная белокурая сестра с очень приятным лицом, подойдя, избавила Джордана от возникшей неловкости.
Женщина встала сбоку от них и уставилась на Джордана, как на двойную порцию клубники со сливками. Морин заметила это и спрятала улыбку в уголках рта.
Норвич дал сестре необходимые указания касательно вновь прибывших:
– Каролина, проводи мистера Марсалиса и мисс Мартини к Тельме и проследи, чтобы все было нормально.
Норвич слегка повысил голос на последних словах, и сестра наконец оторвалась от блаженного созерцания Джордана.
– Хорошо, доктор.
– Ступайте с Каролиной. Извините, меня посетитель ждет в кабинете. Я потом зайду с вами попрощаться.
Психиатр повернулся и быстро зашагал к зданию. Морин и Джордан последовали за блондинкой, которая двигалась на удивление легко, притом что по конституции была довольно далека от сильфиды. Каролина вела их по аллейкам парка, словно списанного с полотна Моне. У всех пациенток, попадавшихся им навстречу, был покорный и отрешенный взгляд людей, живущих в своем замкнутом мирке. Джордан про себя продолжил мысль Морин, высказанную на борту вертолета. Самый нестабильный отдел мозга избавил их от выбора «быть или не быть», «иметь или не иметь», предоставив им взамен сомнительное благо безразличия.
Тельма Росс тихонько сидела на каменной скамье беседки, доверху увитой плетистой розой. На ней были серая юбка и розовая двойка, немного старомодная, но красиво оттеняющая ее смуглое лицо. На фото в газете она выглядела моложе, но кожа у нее по-прежнему была чистая, упругая, без морщин. Слегка постаревшая, но все еще очень красивая женщина; как видно, судьба, не пощадив ее рассудка, оставила ей в утешение хотя бы внешность.
Услышав шаги, женщина подняла глаза, и у Морин в этот теплый солнечный день мороз пробежал по коже. В этих черных спокойных глазах явственно читалось, что причина, по которой она укрылась от реальности, была очень страшной.