Нарисованная смерть (Фалетти) - страница 3

Джерри Хо был совершенный псих. По крайней мере, в своем невероятном самомнении считал себя таковым и в очередной раз это отметил, сделав женщине знак приблизиться. Женщина, чьего имени он не помнил, взгромоздилась на него, опершись на руки по обе стороны его бедер; глаза полузакрыты, дыхание слегка сбитое. Джерри чувствовал, как ее давно не мытые волосы щекочут ему пупок. Он обхватил ее голову и нагнул к своему члену, который в гордой белизне возвышался над раскрашенным телом.

Теперь они оба стали цветовыми пятнами разной плотности, наложенными друг на друга и отразившимися в большом зеркале на потолке. Медленное движение женской головы терялось в перспективе. Он ощущал это движение, но не мог как следует разглядеть. То, чем она занималась, а также множество проглоченных таблеток приводили его в экстаз. Он раскинул руки и прижал ладони к белому холсту. Когда Джерри вновь поднес руки к голове женщины, то увидел следы краски на белом и от этого еще больше возбудился. Зеркало и краска – трюк старый, как мир; это повелось еще с тех пор, когда кто-то определил искусство как безудержную суету кистей на холсте. Веласкес, Норман Рокуэлл и другие – герои минувших времен, пропахших плесенью и гнильем.

К чему тратить время на изображение тела на холсте, когда можно разрисовать само тело? Для чего нужны искусственные заменители, когда само тело может стать сюжетом?

Он видел в зеркале и ощущал кожей, как синие руки безымянной женщины скользят вверх по его бедрам, оставляя на красном две синие полосы.

Видел и слышал приглушенный голос, достигавший слуха сквозь вязкую пелену.

– О Джерри, я так…

– Шшшшшш…

Джерри приложил ей палец к губам и поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Его палец оставил ярко-красное пятно у нее на губах. Краска поверх помады. Краснота и кровь. Полное крушение всех современных мифов.

Ее голос звучал тихим шелестом в тусклом чердачном свете, то и дело оскверняемом отблесками беззвучных мониторов, выдававших бесконечное смешение цветов – картинку-скринсейвер. Лишь изредка этот хроматический бред перемежался для разрядки пассажем, разбивавшим картинку на фрагменты и затем опять сливавшим их вместе в целостное фотографическое изображение диких катаклизмов в жизни планеты. Тысячи тел на поверхности воды во время этнической чистки, или образы холокоста, или атомный гриб над Хиросимой сменялись изощренными сексуальными сценами в самых немыслимых разновидностях.

– Молчи, молчи. Я не могу говорить. Не должен говорить…

Джерри вновь откинулся на полу и потянул за собой безымянную женщину, указывая ей на отражение их тел в зеркале.