– Кто позвонил?
– Голос с иностранным акцентом позвонил в комиссариат и сказал, где тебя искать.
В памяти всплыло лицо Арбена Галани.
Ну как, плохо?
Щелчок выстрела. Серьга в форме креста качается и сверкает перед глазами, пока он…
Она спросила, надеясь вопреки всему, что пережитое ей только приснилось.
– А Коннор?
– Коннора, увы, уже нет в живых. Американское консульство после соблюдения необходимых формальностей заберет его тело в Штаты. Я не знаю, чем тебя утешить, кроме как…
– Говори.
– Коннор стал легендой и, подобно всякой легенде, не умрет никогда.
Морин с огромным усилием подавила рвущийся из груди вопль.
Зачем ему вечная жизнь? Пускай бы дожил со мной до старости, и довольно.
Вместе с этой мыслью пришла другая, леденящая кровь. А ведь это я всему виной, потому что пулей, поразившей тогда в лесу Авенира Галани, я фактически убила и Коннора.
Она инстинктивно отвернулась, чтобы не показать, что плачет под бинтами и легкая ткань впитывает ее слезы, как губка. Она оплакивала себя и удивительного парня, с которым только встретилась и тут же простилась. Плакала и думала о том, что каждый человек способен сотворить зло и каждый способен стать его жертвой. Плакала молча и ждала, что милосердные небеса ниспошлют ей божественный дар гнева.
Плакала долго (хрупкой женщине трудно вынести такую боль), пока не выплакала все слезы.
– Когда снимут повязки?
На смену голосу Карло Мартини пришел другой, низкий и глубокий.
– Комиссар, я профессор Ковини, заведующий офтальмологическим отделением клиники «Джемелли». Вы человек сильный, поэтому буду с вами откровенен. К сожалению, новости не из приятных. Вероятно, у вас была врожденная патология, о которой вы не подозревали, а перенесенное вами насилие спровоцировало так называемую посттравматическую лейкемию, оказывающую необратимое влияние на роговицу глаза.
Несколько секунд Морин переваривала сообщение врача.
И тут ее охватила дикая ярость – вряд ли в душе ее насильника уместилось бы столько страшной, первобытной – ярости.
Нет.
Нет, не выйдет.
Она не позволит Арбену Галани, помимо глаз, лишить ее возможности мщения. Сквозь плотно сжатые зубы пробился наконец голос, который она признала своим.
– Я ослепла?
– Практически да.
– Что значит «практически»?
Морин неожиданно обрадовалась тому, что не видит выражения лица, которое соответствовало бы его тону.
– В принципе, возможно сделать пересадку роговицы. Такие операции уже проводились, и довольно успешно. Но в вашем случае, к сожалению, есть серьезное препятствие. Сейчас я попытаюсь вам все популярно объяснить. Роговица донора в любом случае является инородным телом в глазу реципиента, но необходима так называемая генетическая совместимость, иначе наступит отторжение. Вся беда в том, что, судя по анализу крови и гистогенетическому исследованию, вы тетрагамная химера.