Индейки взяли очень хороший старт, и перевес сразу оказался на их стороне: в первые три часа они на две мили опережали гусей, однако с наступлением сумерек индейки уселись на насест на ветвях деревьев и ни в какую не желали слезать; принц и майор тщетно старались согнать их и занимались этим вплоть до того момента, когда на горизонте показались шествовавшие вперевалочку гуси, подгоняемые своими «болельщиками». Гуси прошли мимо устроившихся на ночлег индеек и выиграли состязание!
Все это было чистым ребячеством, если не считать того, что огромные суммы денег перешли из рук в руки и в результате долги принца увеличились.
Но хотя принц Уэльский сорил деньгами, увлекаясь азартными играми, пари, щегольскими нарядами, тратил большие суммы на развлечения и на обустройство Карлтон-хауса – в общем, на любые свои прихоти, – он был довольно щедрым человеком. Принц не мог пройти мимо нищего, не бросив ему пригоршню монет; он любил бросать деньги ребятишкам на Брайтонских улицах, а однажды занял у ростовщиков восемьсот фунтов и дал их солдату, который только что вернулся с войны в Северной Америке и прозябал в бедности. И принц не отделался только подаянием: он счел своим долгом позаботиться о том, чтобы солдата вновь взяли в армию!
Да, конечно, принц хотел наслаждаться жизнью и делить это наслаждение с окружающими, он еще не потерял вкуса к свободе; в его памяти еще были свежи ограничения, которым он подвергался в Кью, находясь под бдительным надзором своих родителей. Однако новая жизнь начала ему немного надоедать. Легкие любовные интрижки, смешные розыгрыши, нелепые пари развлекали, но не долго.
А принц жаждал длительной связи.
Именно в таком расположении духа он пребывал во время посещения Кью, когда гулял с несколькими друзьями по берегу реки и повстречал Марию Фитцерберт.
Встреча была мимолетной: принц увидел Марию, поклонился, и в следующий момент ее уже не было рядом, однако память о незнакомке осталась.
– Боже мой! – прошептал принц. – Какая красавица!
Друзья с ним согласились, но они понятия не имели о том, кто она такая.
* * *
И вот она сидела в ложе леди Сефтон в «Ковент-Гардене».
О, что за богиня! Она была ни на кого не похожа. И не только из-за волос… какие же они роскошные! Она не прибегала ни к каким ухищрениям в прическе, не завивала, не пудрила локоны, они вились естественно и спадали волнами на одно плечо. А ее грудь – полная, белая, словно мрамор – была почти как у римской матроны. Цвет лица тоже был естественный, кожа радовала своей чистотой и свежестью. Как восхитительно это смотрелось на однообразном фоне красно-белых, нарумяненных и набеленных женских лиц!