– И что ты ему собираешься предложить?
– Бог его знает… Я почувствовал, что он на грани женитьбы. Ты же сама слышала, как он сказал про мерзкую немку. Понятно, в каком направлении работают его мысли. А коли так, то бедному отцу нашего принца предстоит провести без сна не двадцать, а целых сто ночей!
– Но принц не может жениться на Марии Фитцерберт! Ведь существует Брачный кодекс! Его брак не будет признан законным.
– Не будет, тем более, что эта женщина не только католичка. Она еще и тори!
– Принц никогда не примкнет к ним. Это означало бы оказаться на одной стороне с королем!
– А по-моему, его страсть к Марии сильнее, нежели ненависть к отцу. Сложное положение, ничего не скажешь… Нужно действовать как можно быстрее.
– Но как бы он ни печалился, – усмехнулась Лиззи, – на его весе это не отражается. Когда он плюхнулся в кресло, я думала, оно сломается: такой раздался треск.
– Просто у тебя хилое кресло, Лиз.
– Ничего, зато я купила его на свои сбережения, – с гордостью заявила Лиззи.
– Лиззи, ты просто прелесть! О, если бы Его Королевскому Высочеству повезло в любви так же, как мне!..
* * *
Чарлз пообещал помочь… это было уже кое-что… Однако ситуация казалась принцу чертовски сложной, а посему он решил попросить помощи у своей обожаемой герцогини.
Георгиана отнеслась к нему с огромным сочувствием, и, порыдав немного в прекрасной гостиной ее Девонширского дворца, разительно отличавшегося от скромной обители в Чертси, принц потребовал от Георгианы совета: пусть скажет, что ему теперь делать.
Георгиана покачала головой.
– Похоже, Мария непреклонна. Он закрыл лицо руками.
– Не горюйте, Ваше Высочество. Должен же быть какой-то выход из этой ситуации!
– Но какой, Георгиана, какой?
Георгиана молчала. Ну зачем эта женщина явилась ко двору? Почему она не могла выйти замуж еще за одного старика и нянчиться с ним, безвылазно сидя в деревне? Ведь ее подобная жизнь вполне устраивала!
«Конечно, она по-своему красива, – подумала Георгиана, – но ничего такого уж особенного в ней нет. Нос длинноват и крючковат… в нем есть что-то агрессивное…»
Георгиана поражалась тому, что принц этого не замечает… Она мысленно сравнила нос Марии со своим, прелестным, хорошеньким носиком, и подумала о том, насколько она красивее… Причуда принца была ей решительно непонятна! С какой стати он влюбился в эту… в эту матрону?! Другого слова для нее и не подобрать! Детей она, правда, на свет не произвела, но в ее облике все равно есть что-то материнское. Всего через несколько лет она растолстеет, предрекла Георгиана… И потом… ей ведь уже двадцать девять или даже тридцать, а принцу лишь двадцать два! Все это смеху подобно! Нет, не то, чтобы Георгиана недолюбливала Марию Фитцерберт… Вовсе нет! Мария – забавное, прелестное создание. Но слишком уж она добродетельна, это, право же, немного надоедает. В конце концов, роман с принцем Уэльским ей бы не повредил, а, поступившись целомудрием, Мария взамен снискала бы уважение светского общества.