В небе было полно драконов и огненных ящериц; они сияли в вышине, как световые блики, порожденные мягким освещением раннего утра. Синие, зеленые, бронзовые, коричневые и золотые. Огненные ящерицы, словно почтительная свита рядом с аристократами, суетились вокруг плавно набиравших высоту драконов, а те взирали на своих мелких родственников со снисходительностью взрослых, удостаивающих благосклонными взглядами хорошо воспитанных младенцев.
Доносившиеся сверху звуки — чириканье огненных ящериц и трубные крики драконов — отзывались в ее голове мысленными переговорами драконов, казавшимися столь же басовитыми, и почти бессвязными мыслями файров. Лорана подумала, что никогда в жизни не слышала более красивого рассветного хора и вообще не видела ничего столь прекрасного и приятного.
Но очарование исчезло уже в следующий момент. Где-то в этом ликующем рое Лорана услышала звук, который безошибочно узнала с первого же раза: сухой резкий кашель. Через несколько секунд точно такой же звук донесся с другой стороны.
«Драконы очень редко болеют», — с пугающей четкостью прозвучали в ее памяти уверенные слова Ж'трела, который с тех пор успел расстаться с жизнью.
Казалось, что по мере того, как силы возвращались к Лоране, Волле становилось все хуже и хуже. Через семидневку Лорана была почти такой же здоровой, как до своего злосчастного плавания, зато маленький файр совсем ослаб и почти не двигался.
Лорана делала все, что было в ее силах, пытаясь помочь Киндану и его огненной ящерице. Они с К'таном часто советовались по поводу лекарственных свойств различных растений. К'тан даже посетил Дом целителей, располагавшийся в Форт-Вейре, надеясь узнать что-то новое, но, увы, все усилия, казалось, были тщетными.
По просьбе К'тана Лорана безвыходно оставалась в своей комнате, несмотря на то что уже практически полностью выздоровела.
— Мы же не хотим, чтобы вы перенапряглись и все повторилось снова, — сказал К'тан, для пущей убедительности погрозив ей пальцем.
Но Лорана, хорошо помнившая объяснения отца по поводу карантина, подозревала, что это далеко не единственная и не главная причина ее изоляции.
Негромкий, но хриплый и надсадный кашель разбудил ее среди ночи. Звуки доносились из большого зала, к которому примыкала выделенная ей комната. В дверях показалась чья-то тень.
— Я принес вам цветную пастель, — громким полушепотом сказал Киндан. — Я надеялся, что вы нарисуете…
Лорана села в постели, нащупала на стене светильник и быстро повернула экран, заслонявший язычок пламени. Света в комнате прибавилось не слишком, но она смогла ясно рассмотреть взволнованное лицо Киндана и бессильно обмякшую огненную ящерицу, которую он баюкал, как ребенка, на согнутой левой руке.