Энн в бухте Четырех Ветров (Монтгомери) - страница 62

Как-то вечером, сидя у камина, капитан Джим показал Энн свою жизненную книгу.

— Я все это написал, чтобы оставить малышу Джо, — сказал он ей. — Как-то совсем не хочется думать, что после того как я отправлюсь в свое последнее плавание, все, что я видел и делал, будет забыто. А Джо будет рассказывать мои истории своим детям.

Жизненная книга представляла собой толстую тетрадь в кожаной обложке, куда капитан Джим записывал рассказы о плаваниях и приключениях. Правда, литературными достоинствами книга не обладала. Когда капитан Джим брался за перо, дар рассказчика совершенно его покидал, да к тому же орфография и синтаксис тоже оставляли желать лучшего. В жизненной книге капитана Джима присутствовало и забавное, и трагическое. Энн чувствовала, что одаренный писатель на основе этих записей сумел бы создать замечательное произведение.

На пути домой Энн сказала об этом Джильберту.

— А почему ты сама не попробуешь ее обработать, Энн?

Энн покачала головой:

— Нет, у меня не получится. Ты же знаешь, Джильберт, что я могу писать только милые пустячки. А историю жизни капитана Джима должен описать автор с энергичным стилем и тонким вкусом. Он должен быть проницательным психологом и одновременно прирожденным юмористом и трагиком. Может быть, это было бы по силам Полю, будь он постарше. Так или иначе, я собираюсь пригласить его к нам следующим летом и познакомить с капитаном Джимом.

«Приезжай к нам, Поль, — написала Энн своему молодому другу. — Я познакомлю тебя со старым моряком, который рассказывает замечательные истории».

Но Поль ответил, что, к его глубокому сожалению, летом он к ним приехать не сможет, так как уезжает учиться за границу на два года.

«Когда вернусь, я обязательно к вам приеду, дорогая мисс Энн», — написал он.

— А капитан Джим тем временем стареет, — грустно сказала Энн. — И некому написать его жизненную книгу.

Под лучами мартовского солнца лед, сковывавший бухту, почернел и истончился, и в апреле залив опять голубел чистой водой, а маяк опять сверкал в сиреневых сумерках.

— Как я рада видеть его свет, — сказала Энн в тот вечер, когда капитан Джим снова зажег маяк. — Мне его очень не хватало зимой.

Зазеленела молодая нежная травка, перелески окутала изумрудная дымка. На заре низины заполнялись молочно-белым туманом.

Задули ветры, принося с собой брызги соленой пены. Море смеялось, блистало, охорашивалось и манило, как кокетливая женщина. Сельдь сбивалась в косяки, и бухта белела парусами рыбачьих лодок. Издалека опять стали приходить большие суда.