— Я буду вам писать. И мне жаль, что вы от нас уезжаете — нам будет вас очень не хватать. Мы так все подружились. Если бы не это осложнение, вы могли бы приезжать сюда снова и снова. Может быть, когда-нибудь… когда все это забудется…
— Это никогда не забудется, и я никогда не вернусь в бухту Четырех Ветров, — сказал Оуэн.
Над садом стояла предсумеречная тишина. Слышался лишь монотонный шум набегающих на песчаный берег волн. Вечерний ветер перебирал струны пирамидальных тополей, наигрывая какую-то причудливую грустную мелодию. Тонкая молодая осинка вырисовывалась перед ними на фоне бледно-розового, с изумрудными прожилками заката, который наделил трепетно-призрачным очарованием каждый ее листок, каждую веточку.
— Красиво, верно? — сказал Оуэн тоном человека, решившего закончить мучительный разговор.
— Так красиво, что даже больно на душе, — тихо ответила Энн. — Мне всегда делается больно, когда я вижу совершенство. Ребенком я это называла «как-то чудно щемит на сердце». Отчего нам больно, когда мы встречаемся с совершенством? Может быть, от ощущения, что это предел, что лучше быть не может?
Тут появилась мисс Корнелия, как воплощение комедии, которая всегда из-за угла подглядывает за жизненными трагедиями. В присутствии мисс Корнелии любовь, страсть как бы съеживались и исчезали из виду. Однако положение вещей уже не казалось Энн таким безнадежным и горьким, как несколько минут назад. Но ночью она долго не могла сомкнуть глаз.
Глава двадцать седьмая
НА ПЕСЧАНОЙ КОСЕ
На следующее утро Оуэн покинул бухту Четырех Ветров. Вечером Энн пошла навестить Лесли, но не застала никого дома. Дверь была заперта, и в окнах не горел свет. Казалось, будто дом вдруг утратил душу. На следующий день Лесли не зашла к Блайтам, и Энн решила, что это дурной признак.
Вечером Джильберт должен был поехать в рыбацкую деревню, и Энн решила доехать с ним до маяка и побыть с капитаном Джимом. Но на маяке она обнаружила Алека Бойда, который заменял дядю, а капитана Джима не было.
— Ну и куда ты теперь? — спросил Джильберт. — Поедешь со мной?
— Не знаю. Спускаться вниз мне не хочется. Пожалуй, переправлюсь с тобой и погуляю на песчаной косе, пока ты не вернешься. Здесь на скалах сегодня скользко и страшно.
Оказавшись на песчаной косе, Энн отдалась колдовскому очарованию этой ночи. Было довольно тепло, и под вечер пал туман. Но когда взошла полная луна и туман немного рассеялся, гавань и берега превратились в волшебный, фантастический мир, скрытый за серебристой завесой. Черная шхуна Джона Крофорда, груженная картофелем, казалась кораблем-призраком, направлявшимся в страну, достичь которой не суждено никому. В криках невидимых чаек чудились вопли обреченных на гибель моряков. Большие песчаные дюны обернулись спящими великанами из северных сказаний. Энн бродила в тумане, дав простор своему богатому воображению.