Однажды он меня оставил в школе после занятий.
Едва девочки покинули классную комнату, как он вызвал меня на подиум. Ни слова не говоря, он дал мне в руку свой хвост, и я постаралась его удовлетворить, теперь, когда могла совершенно не сдерживаться в движениях.
Позволив начищать себе штык до тех пор, пока он не решил, что тот сверкает достаточно, и изрядно протерев мне пальцами ножны, чтобы те опять же не запылились, он предложил мне прокатиться на нём верхом.
Он очень умело правил выездкой. Одной рукой, положенной мне на спину, он прижимал меня к себе, другой бродил по моей груди, и при этом так нежно, так ласково целовал меня в губы, что я была до глубины души растрогана этим.
И поскольку теперь ему не было нужды ни от кого прятаться, я смогла в полной мере ощутить на себе силу его ударов, которые чуть не сломали мне поясницу. Он дал волю своему фонтану, а я открыла свой шлюз. Потом я было отпущена домой.
С этим преподавателем катехизиса случилось нечто такое, о чём я часто с сожалением вспоминаю, ибо питала к нему искреннюю привязанность.
В одном из младших классов училась маленькая девочка, чрезвычайно красивая. Она была дочерью строительного рабочего и ей тогда, если не ошибаюсь, минул восьмой год. Она даже для своего возраста не отличалась особым ростом, но при этом была упитанно– кругленькой, и обладала цветущим ангельским личиком с румяными щеками, обрамлёнными золотистыми кудряшками. В ширину она была почти такой же, как в высоту. Необычайно дебелая, она уже имела зачатки груди.
Вот эта-то девочка и взялась за нашего доброго преподавателя катехизиса. Она надраивала ему на кафедре штык, по всякому обхаживала его молоточек, училась чистить спаржу и наполняла свою маленькую, безволосую, но мясистую птичью мисочку лучшими мужскими пенками.
Малышка, должно быть, считала это приятной детской забавой, короче, она поведала обо всём маменьке, та подняла большой крик и поспешила поделиться этим вызывающим содрогание известием со своим супругом, а супруг, который и без того уже имел зуб на священника, без промедления побежал в полицию.
Было учинено расследование сего возмутительного факта. Моего бедного преподавателя катехизиса арестовали, и вскоре по всей школе путём опросов стали выявляться другие жертвы.
Дети стали доносить друг на дружку, и в один прекрасный день мой отец тоже получил уведомление, явиться со мной в комиссариат. Когда мы пришли, там находилось уже целое собрание детей со своими мамашами и папашами. Взрослые не особенно стеснялись нашего присутствия и бурно обсуждали между собой свалившиеся на их голову неприятности.