– Намажь… себе… там мёдом! У-у-у-ух! Так ей не вкусно!
Это была неплохая мысль, я спешно нанесла ложку мёда на свой палисадник, и такое лакомство гораздо больше понравилось Модистке. Она лизала сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, и долгое время слышно было только её аппетитное чавканье, урчание и тихое повизгивание. Мы со Штеффи кончили замечательно и почти одновременно. На Штеффи накатило так обильно, что по звуку казалось, будто Кузнечик лакает из миски с водой. Затем каждая из собачек получила в награду оладью, и вслед за этим я взяла своего старого обожателя Кузнечика, а понятливая Модистка осчастливила Штеффи. На сей раз, мы улеглись рядышком на широкой софе, Штеффи перекинула одну ногу мне через колено, и собачки в лучшем виде сделали всё, на что были способны. После этого они перебрались на ковёр, и Кузнечик взялся также исполнить с Модисткой свои супружеские обязанности, а мы со Штеффи играли нашими букетами. Совсем размечтавшись, Штеффи сказала:
– Собственно говоря, лучше всего было бы действительно выдрессировать для себя кого-нибудь маленького, молодого…
– У тебя непрерывно чешется. Ты решила, кого будешь дрессировать?
– Да, я уже сделала выбор. Его зовут Хансль. Очень милый паренёк.
И она поведала мне о том, как познакомилась с совсем ещё молоденьким гимназистом, лет приблизительно шестнадцати или семнадцати, который заговорил с ней, когда она направлялась на встречу со своим старым надворным советником. Высокого роста, задорный, светловолосый мальчик, очень симпатичный и очень зрелый для своего возраста. Наверняка юноша из хорошего дома и весьма прилично одетый.
– Видишь ли, вот с ним было бы не грех. Он уже достаточно взрослый, я заметила, как он у него поднялся, хотя он всего лишь шёл рядом со мной по городскому парку. Однажды ему было позволено во второй половине дня встретить меня, однако он ни разу до меня не дотронулся. Потом мы как-то гуляли в Нойвальэгге. Я разрешила ему немного потискать себя, но не стала брать дело в свои руки. Мальчишка должен сперва стать совершенно «ручным». Он ещё никому не вставлял, даю голову на отсечение… А знаешь что? Завтра я приведу его с собой, этого Хансля. Нужно взять реванш за Кузнечика!
Я невольно хотела расхохотаться, но всё ж не осмелилась, боясь обидеть подругу. Вместо этого я заявила:
– Исключено! Не приведи господь, если Лени, эта пройдошливая девица, что-то пронюхает. И если Ксандль об этом узнает, он нам шею свернёт!
– Но, милая моя, что же нам в таком случае делать? Мы бы от души позабавились! Перестань отговариваться, у Лени завтра выходной, и в четыре я буду здесь с Ханслем!