С этими словами он ухватил меня под руку, и я оглянуться не успела, как оказалась по ту сторону двери, в квартире домоправителя. Там пахло сыростью, воздух был затхлым, и к тому же царила почти абсолютная темнота. Дальше события разворачивались стремительно. Не оставив мне времени на размышления, он швырнул меня на софу, которая была такой древней и растерзанной, что пружины впились мне в спину, и старая рама при падении заскрипела так жалобно и пронзительно, что ангелы на небесах, верно, заткнули уши. Я приложила палец к губам, дескать, он не должен так громко шуметь, однако домоправитель только махнул рукой и тут же взгромоздился на меня. Только вот из-за охватившего его возбуждения он не сразу сумел попасть в цель и толкался своей чешской скалкой вокруг да около и, кроме того, от него разило водкой. Я конечно рисовала себе в перспективе что-нибудь более интересное, но иногда нашей сестре следует позволить прочистить себя с песочком и таким «ухажёрам», потому что люди этого рода занятий в нашем ремесле всегда могут пригодиться. А он был домоправителем, и если я его «красиво оформлю», то наверняка смогу и ночью, когда двери парадного запираются, подняться к своему надворному советнику. Во время пьяных попыток взбудораженного чеха проникнуть мне под живот ветхая софа стонала, скрипела и хныкала каждый раз точно грешная душа в аду, и, чтобы ускорить процесс, я немного приподняла крестец, после чего швабра домоправителя сама собой водворилась на место. Он тут же принялся наносить быстрые, увесистые, но по возможности тихие удары и сказал мне:
– Ты того, не пугайся, лапочка, тут рядом старуха моя стирает бельё, цельный день.
И действительно, я услышала, как в соседнем помещении жена домоправителя, полоскала и тёрла бельё в неистовом вдохновении исполнения домашних обязанностей, тогда как господин супруг со всей прытью предавался удовольствию, вольной или невольной соучастницей которого оказалась я.
– Я рад… все так замечательно… то е так добрже… што и нашему брату что-то перепадает… старуха моя просто ведьма… дозволюэ мене только по святым праздникам, а там, глядишь, всякий раз дитятки появляются… четыре кашееда уже у меня… господи прости… ты добрже все робишь… просимо, ещё потолкать немножко… а прделка, попочка у тебя как железная… такой у меня ещё не было… а теперь я уже буду стрелять… ещё так, сейчас… вот, поехали… а-а-ах… бу-бу-у-у!
И тут я получила такую прекрасную клизму, что только держись! Мне это даже доставило удовольствие! Потом он сполз с меня, на цыпочках прокрался к комоду, осторожно открыл скрипящую дверцу и принялся рыться во всяком тряпье. Из какого-то замызганного чулка он извлёк гульден и подал его мне, из благодарности, как я понимаю. Я такого не ожидала.