Императорский дворец в Алессандрии по богатству и величию не уступал фланкийской резиденции сирианских графов, но в его убранстве присутствовала какая-то вычурность, надменность. Здесь же в каждой линии чувствовался талант художника. Без сомнения, предки Алекса Торнвила отличались тонким вкусом. Они умели ценить красоту.
В центре зала стояли две девушки в бальных платьях. Видог невольно залюбовался старшей дочерью Октавии. Высокая, стройная, с безупречной фигурой. О такой жене можно только мечтать. Дейлу чертовски повезло. Младшая дочь графини Берда интересовала гораздо меньше. Маленькая, худенькая невзрачная девочка, чем-то похожая на Алину. Бедняжка явно находится в тени своей сестры.
Между тем, аланки в сопровождении немногочисленной свиты приблизились к плайдцам.
– Рада представить моих дочерей, – вымолвила Торнвил. – Эвис… Лана…
Девушки по очереди сделали реверанс. При этом, вопреки этикету, Эвис глаза не упустила.
– Моя жена Алина и сын Дейл, – выдержав паузу, произнес эстерианец.
Герцогиня вежливо пожала девочкам руки и отошла в сторону. Юноша наоборот шагнул вперед. Он не являлся официальным лицом и мог себе позволить выразить знаки внимания. Дейл сначала поцеловал руку Лане, а затем нежно взял кисть Эвис. Его губы коснулись нежной кожи девушки.
По телу аланки пробежала нервная дрожь. Она вдруг отчетливо осознала, что перед ней будущий муж. Время буквально остановилось. На устах Видога мелькнула ироничная усмешка.
– Уверен, вы неплохо проведете сегодня вечер, – сказал Берд. – Отдыхайте, развлекайтесь.
– Конечно, господин герцог, – проговорила Эвис, склоняя голову.
– Что у нас дальше по плану? – спросил эстерианец, поворачиваясь к Октавии.
– Пятнадцатиминутная встреча с прессой, – ответила графиня. – Если вы не возражаете…
– Нет, нет, журналистов надо уважать, – произнес Видог. – Я готов с ними побеседовать.
Никаких дополнительных распоряжений не требовалось. Члены Сената и плайдская делегация отступили к стене. Алина, Дейл, Эвис и Лана разместились справа от правителей. Два гвардейца церемониально распахнули боковые двери. В зал хлынул нескончаемый поток репортеров. Их было человек сто. Яркие вспышки, легкая толчея, приглушенные голоса.
В профессионализме сирианским журналистам не откажешь. Уже через несколько секунд перед Бердом и Октавией стояло два десятка голографических камер. Расположившиеся в толпе аланцев сотрудники службы контрразведки внимательно следили за подданными графини. Ближе пяти метров к Видогу и Торнвил они никого не подпускали. Впрочем, репортеры прекрасно знали правила и охрану не провоцировали.