– Но как вы это сделаете? – вяло поинтересовался я.
Вдруг меня скрутил такой жестокий приступ голода, что я едва справился с резью в желудке и тошнотой. Я вспомнил, что с вечера не ел ничего, и тошнота подступила к самому горлу, а на лбу вышла испарина. Маруто умолк на полуслове и встревоженно заглянул мне в глаза. Еле справившись с недомоганием, я кивнул Людвигу – мол, все в порядке, но он то и дело на меня посматривал с беспокойством.
– Вам надо было убедить Залевского, – повторил Маруто, и я усмехнулся.
– Не до того мне было. Кстати, куда вы делись из полицейского управления?
Маруто бросил на меня быстрый взгляд.
– Вы не понимаете, Алексей? Если бы нас застали вдвоем там, откуда сбежал фигурант, неизвестно, как дело повернулось бы.
– Так вы успели уйти до прихода полицейского начальства?
– Ну конечно! Барков – если вы его имеете в виду – меня не видел. А рядовые агенты в лицо меня не знают.
Маруто говорил об этом как об очевидных вещах, а я с трудом мог вникнуть в ход его рассуждений. И верно, если нас хоть как-то упрекнут в сообщничестве, не видать ему дела. Стало быть, и я буду уже предоставлен воле случая и усмотрения моего недоброжелателя Плевича (хоть он и использовал каждый повод, чтобы заверить меня в обратном, я почему-то все более убеждался, что он не искренен).
– И уж тем более не стоило меня там видеть окружному прокурору, – продолжил Маруто.
– Да ведь я сказал Залевскому, что вы там были, – признался я, уже раскаиваясь в своем длинном языке. Ну, действительно, кто меня спрашивал про Маруто?
Маруто бросил на меня красноречивый взгляд, от которого мне стало еще тошнее, и с досадой пристукнул кулаком по столу. Явно хотел сказать что-то нелицеприятное в мой адрес, но, видно, сжалился надо мной и смолчал.
– Скажите, Людвиг, – нерешительно обратился я к нему, желая подсознательно увести разговор от своих промахов, выраставших теперь до невероятных размеров. – Вы лучше меня ориентируетесь во всех этих тонкостях, я же не обладаю вашим чутьем… Скажите, замечали вы, что Залевский пристрастен ко мне и будто бы неприязнь испытывает? Еще до сегодняшнего моего faux-pas [5] в полицейском управлении, конечно, тут я бы сам себя невзлюбил, мягко говоря. Или я мнителен?
Маруто посмотрел на меня с некоторым смущением и сразу отвел глаза.
– Нет, вы не мнительны, – ответил он с видимым усилием. – Залевский и вправду вас не жалует.
– Но за что же?! Что я сделал такого, что вызвал его неприязнь?!
Маруто молчал, и я в запальчивости даже повысил на него голос:
– Ну же, Людвиг! Если знаете что-то, не таите от меня!