— Что? — нахмурилась Маруся.
— Мне папа читал, как делают зеркала. Стекло покрывают серебряным напылением.
— Короче, у него все было — и серебро, и гальваника! — повысила голос Маруся. — Не сбивай меня несущественными мелочами!
— Да уж! — хмыкнула Лера.
— В этом зеркале все доброе и прекрасное уменьшалось до минимума, а все плохое в человеке, все злое выпирало в устрашающих размерах.
— Как это? — заинтересовалась Лера. — Как в кривых зеркалах?
— Вроде того, только в кривом зеркале у тебя просто искажаются части тела, а у тролля было зеркало, в котором искажается душа. Все плохие поступки выпирают, а сам человек за ними становится безликим и незаметным. А так как у всех людей есть что-то плохое…
— У меня нет, — перебила Лера.
— Так не бывает.
— Бывает, — настаивала девочка.
— Ладно, — задумалась Маруся. — Если я сейчас тебе докажу, что и у тебя бывает в душе что-то не совсем хорошее, ты дашь мне досказать? Не будешь перебивать?
— А причина, по которой мама водила меня к психиатру, считается?
— Нет, — покачала головой Маруся. — Конечно, нет. Интим — вещь неприкосновенная.
— Ну, тогда ладно.
— Ты сделала кое-что не совсем хорошее, когда рассказала маме о том, что услышала в роддоме. Когда я схватила кресло и… короче, когда я чуть не прибила твоего папу креслом.
— Ничего я не говорила маме! — возмутилась Лера.
— А кому ты это говорила?
— Только бабушке, — честно ответила девочка.
Маруся закрыла глаза.
— Ну и что? — взвилась Лера. — Она же мне рассказала, как развивается человеческий зародыш, и про аборт. И я сказала…
— Ты права, — перебила Маруся, — совершенно права, когда не понимаешь плохого в своих поступках. Ты еще слишком мала для этого.
Они замолчали, настороженно подстерегая взгляды друг друга.
— Что там было дальше с зеркалом? — первой нарушила молчание Лера.
— Оно разбилось на миллионы мелких осколков, и даже больше, чем на миллионы.
— На триллионы?
— Да. И даже больше.
— На биллионы?…
— На такое количество, которое трудно определить. Оно разбилось на мельчайшие кусочки, величиной не больше песчинки.
— Почему оно разбилось? — спросила Лера.
— Потому что злой тролль поднял его над землей, зеркало не выдержало отраженного в нем зла и разлетелось на кусочки. Но не исчезло. Его крошечные осколки летают везде. Если попадут в глаз к человеку, то все.
— Что? — прошептала Лера.
— Он начинает видеть все только в дурном свете. Только плохое в людях.
Маруся встала, прошлась по гостиной, посмотрела на себя в зеркало. Стала боком и провела рукой по опавшему животу.
— Мой ребенок умер, — сказала она. — Он где-то там, за зеркалом… — Маруся протянула ладонь и прижала ее к стеклу. Потом отняла и смотрела, как ее влажный отпечаток исчезает постепенно, словно его засасывает зазеркалье.