— Спасибо. Нет. Стар я для утренней выпивки. Подождите, не пейте. Меня очень заинтересовало это дело. Мужчина и девочка зашли в лифт и не вышли из него, так вы считаете?
— Я выпью, а то разревусь и вообще не смогу говорить. Да, я так считаю. Я говорила с ним.
— Вы говорили?… — опешил Старик.
— Ну да. С лифтом. Это, скажу я вам, такой гнусный тип!
— Я выйду, — сказал Старик, — осмотрю подъезд, похожу туда-сюда… Если что, я поднимусь к вам.
— Да ради бога! — женщина махнула рукой, расплескав вино из длинного бокала. — Я, пожалуй, запишу этот хронометраж на пленку, буду включать под тихую музыку всем желающим, а?
Старик вышел в коридор. Женщина не встала с кресла.
— Закройте дверь! — крикнул он, выходя.
Женщина хрипло засмеялась.
Самойлов спустился вниз, на первый этаж, и теперь наблюдал сквозь огромное окно, как его молодой помощник у входной двери нажимает кнопки на домофоне. Рядом с ним ветер поднял небольшой смерч из ярких опавших листьев. Осень. Холодает…
Гоша Капелюх, двадцати пяти лет, всегда ровно весел и здоров, опрятно одет, за два месяца потихоньку выучился дослушивать высказывания Старика до конца.
— Что ж вы не дождались меня? — без намека на раздражение, с веселой укоризной спросил он.
— Здесь от моего дома пятнадцать минут на метро.
— Я бумаги просмотрел, с оперуполномоченным, выехавшим первым на место происшествия, поговорил, теперь ваша очередь поучить меня.
— Тогда для начала послушай жену. — Самойлов присел на батарею и включил диктофон: — «…Их никогда не найдут! Их сожрал лифт!»
— Пьяная, что ли? — озаботился Гоша.
— Есть такое дело.
— Как же мы тогда будем работать с основной подозреваемой?
— Никак, — насупился Старик. — Ее уже до нас уработали. А что, она основная подозреваемая?
— У ваших бывших коллег версия одна — жена. Хотя и не совсем доработанная версия. Зачем она избавилась от мужа и ребенка, если в деле нет явной связи на стороне? Неужели из-за страховки?
Самойлов подумал, что, может быть, он и потерял нюх к старости, но эта женщина была в таком шоковом состоянии от горя и так отчаянно храбрилась, что Старик отмел эту версию сразу. Он вызвал лифт, оглядел дверь квартиры напротив и посмотрел на часы.
Гоша тоже посмотрел на часы.
— Десять тридцать пять, — отрапортовал он. — Запомним. Я вошел со следователем Самойловым в лифт в десять тридцать пять. Сентябрь, суббота, ноль четвертый год.
— Зачем тебе?
— А вдруг вы раскроете это странное исчезновение за сорок три минуты? Побив рекорд нашего юриста Кравека — он в девяносто седьмом за сорок четыре минуты…
Самойлов уже не слушал, он полностью отключился, сосредоточившись на разглядывании стен лифта. Надписи на английском языке на стенах и потолке. Большинство — неприличные. Самойлов, не обращая внимания на подробное описание Гошей подвига юриста Кравека, включил диктофон и начал говорить: