И в самом деле, подтверждая его слова, перед ним загорелась красная лампочка. Жан-Лу оперся локтями на стол и обратился к микрофону:
– Алло?
Послышались короткие щелчки, и наступила тишина. Он вопросительно посмотрел на Лорана. Режиссер пожал плечами, давая понять, что он тут не при чем.
– Да. Алло?
Наконец из эфира долетел ответ, отчетливо слышный всем – и тем, кто находился в аппаратной, и тем, кто слушал приемники. С этого момента мрак надолго станет еще мрачнее, и понадобится очень много шума, чтобы взорвать тишину, которая наступит потом.
– Привет, Жан-Лу.
Было что-то неестественное в звуке этого голоса. Казалось, он доносился из какого-то рупора и был чересчур ровным, лишенным всякого выражения и чувства. Слова будто вторили некоему приглушенному эхо, словно где-то очень далеко взлетал самолет.
Жан-Лу опять вопросительно взглянул на Лорана, и тот пальцем начертил ему в воздухе небольшие круги, давая понять, что помехи зависят только от связи.
– Привет. Кто ты?
На другом конце провода молчали. Потом прошелестел ответ с таким же неестественным искажением:
– Это не имеет значения. Я – некто и никто.
– Твой голос звучит не совсем ясно, тебя плохо слышно. Откуда звонишь?
В ответ – молчание. Затем снова донесся далекий звук улетающего самолета, и собеседник повторил:
– Это тоже не имеет значения. Важно только одно – настало время нам с тобой поговорить, даже если после нашего разговора ни ты, ни я уже не будем прежними.
– В каком смысле?
– Я вскоре стану человеком, которого будут преследовать, а ты окажешься на стороне ищеек, которые начнут с лаем гонятся за тенью. И это досадно, потому что сейчас, именно сейчас, мы с тобой одинаковы, мы с тобой одно и то же.
– В чем же мы одинаковы?
– Для всего мира каждый из нас – лишь голос без лица, голос, который можно слушать с закрытыми глазами, представляя себе кого угодно. Там, на улице, полно людей, озабоченных тем, как бы приобрести лицо, непохожее на другие, которое можно было бы с гордостью показывать и ни о чем больше не беспокоиться. Пришла пора выйти и посмотреть, что за всем этим стоит…
– Не понимаю, что ты хочешь сказать.
И снова молчание, настолько долгое, что казалось, будто связь прервалась. Потом опять зазвучал голос, говоривший словно бы улыбался.
– Поймешь, со временем.
– Не совсем понимаю, о чем ты.
Он опять замолчал, на этот раз ненадолго, казалось, подыскивал нужные слова.
– Не ломай голову. Иногда мне и самому трудно понять.
– Тогда почему звонишь? Почему разговариваешь со мной?
– Потому что я одинок.
Жан-Лу опустил голову и стиснул ее руками.