— Сейчас, конечно, — согласился Сан Саныч. — Сейчас, как на войне. Плюс-минус рота потерей не считается. И во фронтовых сводках не упоминается.
— Точно.
— А не можешь ли ты посмотреть, чем там, в смысле суда, все закончилось, — попросил Сан Саныч.
— А зачем вам это?
— Да для мемуаров. Решил на старости лет графоманством заняться. А помню только вчерашний день.
— Давно пора. А то подрастающее поколение воспитывать не на чем…
— Ну так ты сделаешь?
— Какой разговор! Звоните завтра. Или даже приходите.
— Хорошо. Послезавтра. К вечеру, — взял поправку на бюрократию Сан Саныч. — «Даже приду».
Послезавтра Сан Саныч сидел в кабинете своего давнего ученика.
— Значит, так, подсудимые не признались, приговор был вынесен на основании косвенных улик и свидетельских показаний. Двух — к высшей мере. Одного — к двенадцати годам строгого режима. Еще одного к семи. Апелляция была отклонена…
— Кого к высшей?
— Орешкина и Прохорова.
— А Мокроусова?
— К двенадцати.
— Он же главным шел!
— На суде свидетели отказались от своих показаний. А прямых улик не было.
— А подельники?
— Подельники его непосредственного участия в деле не подтвердили. Только общее руководство.
— Взяли на себя? Несмотря на расстрельную статью?
— Выходит, так.
— Очень интересно. А дальше что?
— Мокроусова и Мешаева посадили. Орешкина и Прохорова расстреляли.
— И?
— Что и?
— Что потом сталось с Мокроусовым?
— Откуда я знаю. Вас же интересовали только результаты суда.
— Ну вообще-то да. Но и все дальнейшее тоже. Все-таки почти однополчане. На одной баррикаде дрались. По разные стороны. Хотелось бы о его судьбе подробнее узнать.
— Сейчас. Попробую запросить архивы. Только придется немного подождать.
— Я подожду.
— А зачем вам Мокроусов?
— Исключительно по ностальгическим мотивам, — сказал Сан Саныч.
Пока Сан Саныч ожидал, управление жило своей обычной жизнью. В режиме разворошенного случайным медведем муравейника. Кто-то кого-то вызывал, куда-то выезжали группы захвата в бронежилетах с короткоствольными автоматами через плечо, кто-то требовал по телефону подмогу ОМОНа, усиленного саперным подразделением и снайперами.
«Горячая служба у ребят. Как у чикагской полиции в период „сухого закона“, — вяло размышлял Сан Саныч. — Разве только тяжелых танков на вооружении нет». В его время так интенсивно оружием не бряцали. В лучшем случае вновь назначенному на должность оперативнику вручали списанный из армии «тэтэшник» или револьвер образца двенадцатого года и отправляли волку в пасть, не забыв напомнить, что по поводу каждого израсходованного патрона придется писать отдельный рапорт. Вот они и предпочитали не столько оружием — сколько головой. И навыками, преподанными во фронтовой разведке. И ничего, справлялись.