— Нет, абсолютно не помню, что я ел.
— Лев Давидович, кто был ваш отец?
— Мой отец? Он был зануда!
— Лев Давидович, как это понять?
— Николай Иванович, он был скучнейший зануда. Николай Иванович ушел, пятясь из палаты. Я его догнала в коридоре:
— Николай Иванович, это нормальные ответы до болезни. До аварии он всегда так говорил!
— Конкордия Терентьевна, вы слишком близки Льву Давидовичу. Мы, медики, не принимаем во внимание мнение о состоянии наших больных от близких родственников. А вот Лифшиц сказал, что Лев Давидович находится полностью в невменяемом состоянии. Я лично тоже нахожу его состояние невменяемым. Ведь он вчера Евгения Михайловича выгнал из палаты и стал звать вас, все считают это ненормальным.
Я беспомощно опустилась в близстоящее кресло. Накануне Даунька действительно выгнал Женьку из палаты. Еще в приемные часы и при посетителях. Мигдал вышел от Дау и заявил во всеуслышание:
— Ну если Дау Женьку выгнал, значит, Дау сошел с ума!
Эти страшные слова, брошенные невзначай Мигдалом, медработники больницы подхватили. Эти слова до меня дошли уже в такой форме: "Ученики академика Ландау, физики, говорят, что Ландау сошел с ума". Гращенков сказал, что считает Ландау невменяемым.
Мне стало очень страшно. Я почувствовала: мои силы кончаются. Столько времени бесконечного нервного напряжения и страха. Сначала за жизнь! Теперь за разум! К обоснованному страху еще столько нелепостей, которые на каждом шагу мне преподносит жизнь.
Медсестра Марина (ей около 40 лет), она не замужем, прошла всю войну, имеет настоящие боевые награды. Медсестра высочайшей квалификации. Все медсестры называют Дау на «вы» и "Львом Давидовичем". Марина с Дау на «ты» и называет его «Дау». Я стараюсь этого не замечать. Я даже стараюсь не замечать, когда она при мне целует Дау. Но Женька оскорбительно, грубо пытался поставить Марину на место: "Марина, как вы смеете называть академика на «ты» и в обращении называть его «Дау»! Если вы этого не прекратите, я добьюсь, чтобы вас отстранили от дежурств у Ландау". Ну Марина озлобилась, рассказала Дау, что Женька требовал у меня деньги для ежедневных банкетов на консилиумах и на все расходы по комитету физиков. Я не знаю, что и при каких обстоятельствах Марина наговорила на Женьку. Когда явился Женька, разъяренный Дау в мое отсутствие, в Маринино дежурство, Женьку встретил такими словами при посетителях: "Я считал тебя другом, а ты оказался подлецом. Как ты смел, когда я был в смертельной опасности, требовать у Коры денег?! Ты знал, я денег не копил. У Коры не было денег. А свои деньги ты боялся потратить. Ты боялся потерпеть убыток в случае моей смерти. Пошел вон".