Но ведь Ландау всю жизнь о себе говорил, что он ведет паразитический образ жизни. "Я никчемный заяц, я ничего не умею". У него действительно все замки были всегда испорчены, не закрывались.
"Коруша, опять надо вызвать мастера, замок не работает". Беру ключ — у меня замок работает. "Коруша, окно не закрывается". Иду, закрываю. "Как тебе так легко все удается? Просто удивительно".
Или вот в Казани. Война, перенаселенность эвакуированных фантастическая. Жилищные условия ужасные. Можно мыться только в бане. Чтобы достать номер с ванной в первую очередь после вчерашней дезинфекции, в большие морозы занимаю очередь с вечера. Всю ночь бегаешь, прыгаешь, чтобы не обморозиться. Дау приходил к 8 часам утра. За один час надо вымыть Дау, вымыться самой и выстирать белье за неделю. Спешно сортируя белье для стирки, говорю: "Дау, ты иди наливай ванну, залезай в нее". И вдруг слышу: "Корочка, тебе очень не повезло. Этот номер в бане испорчен: ни один кран не открывается". У меня сердце спустилось в пятки. Неужели такое может быть? Ночь больших страданий впустую. Иду. У меня все краны открылись.
Дау был теоретик от природы. Руками он мог держать только ручку вечного пера да еще обнимать красивых девушек.
Итак, выздоровление шло медленно, но оно шло. Никто не виноват в том, что в центре управления человеческим организмом, в головном мозгу, кровеносная система, питающая мозг, слишком тонкой конструкции. И для полного своего выздоровления даже после незначительной травмы требуется много лет.
К Дау в больницу АН СССР в часы посещения приходило много физиков и просто его знакомых. Всем он жаловался на бесконечные мучительные боли в ноге.
Те разговоры, что после травмы головы Ландау стал невменяемым, вышли из стен больницы и распространились по Москве. Естественно, все посетители, особенно физики, старались убедиться в противном, задавая ему бесконечные вопросы. Игорь Евгеньевич Тамм был очень опечален, что Ландау не помнит ни дня, ни числа, ни месяца. А Дау действительно этого не помнил. От этих мелких бытовых вопросов Дау отмахивался и, не дослушав до конца, быстро отвечал: "Я ничего не помню, спросите у Коры. Она все знает, у меня болит нога".
Телефонный звонок из Президиума АН СССР извлек меня из больницы, от Дау. Меня попросили принять у себя дома французов из Парижа, специально приехавших заснять кабинет физика Ландау, это была целая делегация от редакции журнала «Пари-матч». Они попросили меня письменный стол в кабинете Дау привести в рабочее состояние. Объяснить французам, что Даунька садился за свой письменный стол только для бритья, у меня не было сил. Да могут и не понять, ведь Гращенков не понял. Положила на стол чистый лист бумаги и ручку с вечным пером. Мои гости решили, что я их не поняла. Стали хором мне объяснять, чтобы я пустую площадь стола обогатила книгами, таблицами, справочниками, которыми знаменитый физик пользовался, творя настоящую науку.