– Что значит – иногда кое-что?
– Ну, наверное, заграничные товары – женщины по ним с ума сходят.
– Давайте точнее.
– Да я больше ничего не знаю, это все так упаковано… Мне она подарила вот эти японские часы, – Уступс поддернул рукав. – Сами заводятся, показывают дни, месяцы. И еще зонтик, запонки…
– Часто вы ездили?
– Не очень. В этом году – четыре раза. Раньше Лиесма ездила со мной. В этот раз не смогла, я поехал один. У нее совпала смена… – теперь Уступс говорил охотно.
– Кто такая эта Лиесма, где живет? – Мысленно следователь уже рисовал новую схему.
– Лиесма Паэглите. Улица Дзирнаву…
– Где работает?
– В Пиекрастском санатории, официанткой.
Розниекс, казалось, удивился.
– Во сколько въехали в Ригу?
– На часах было без четверти десять.
– Где оставили машину?
– Как всегда, у Лиесмы под окном.
– А ключи?
– Взял с собой, понятно. Да мотор любой мальчишка запустит и без ключа. И кабина по-настоящему не запирается. Только кому грузовик мог понадобиться? – Уступс с сомнением покачал головой.
– Вы услышали бы, если бы кто-то угонял машину?
– Наверное, нет. Шестой этаж, и… устал чертовски.
– Во сколько уехали наутро?
– Рано, около семи. Спешил на объект.
– В машине все было по-старому?
– В машине… В машине, говорите… Пожалуй, не все, только тогда я об этом не задумался. Решил – сам второпях так поставил.
– Что поставил?
– Да машину же. Она стояла хотя на том же месте, но не под таким углом, как я привык. И включен был задний ход, а не вторая, как я всегда делаю.
– Больше ничего не заметили?
– Нет. Я гнал на объект. Немного подвез Лиесму.
– На вокзал?
– Нет, до кафе.
– Так рано?
Уступе пожал плечами.
Розниекс выключил магнитофон.
– Теперь слушайте внимательно, – сказал он. – Наш разговор пусть останется между нами. Это в ваших интересах. И Лиесме вашей – ни единого слова! Иначе, – сами понимаете, придется. вас изолировать.
– Вы что, меня не посадите? – недоверчиво воскликнул Уступе.
– Пока вы просто задержаны. Но сейчас можете быть свободными. Завтра в девять приедете подписать протокол.
Уступе медленно встал, недоверчиво оглядываясь, потом неловко поклонился и на негнущихся ногах попятился к двери. Внезапно остановился и вернулся к столу.
– У Лиесмы будут неприятности? Ну за те вещички? – тревожно спросил он. – Я же не хотел ее заложить… – он смотрел на следователя побитой собакой.
– Поверьте мне, Уступе: эта Лиесма ради вас и мизинцем не пошевельнет, – усмехнулся Розниекс, собрал со стола бумаги и погасил свет.