Ромуальд казался разочарованным.
– Следователь сказал, что я смогу им помочь.
– Может быть, конечно, – протянул Лубенс. – А что нужно делать, он сказал?
– Я отдал ему письма, которые остались от мамы. Их писал ей человек по имени Сергей, я его не знаю. Я позволил следователю осмотреть квартиру, мамины вещи. Валдис, то есть следователь Розниекс, говорил, что таким путем можно многое узнать о человеке, понять особенности его характера, мотивы действий и приблизиться к разгадке дела.
– Может быть. Не знаю, правда, насколько этично рыться в ящиках умершего, бросать на него тень. Какой он, этот следователь?
– Молодой, высокий, светловолосый…
– Я не об этом. Какое впечатление он производит – может ли он найти преступника?
– Кажется, он умен. Неразговорчив. Мне кажется, он мне сочувствует.
– На сочувствии далеко не уедешь, надо энергично действовать.
– Ну, у него есть помощник из милиции. Энергичный парень, немного старше меня.
Сквозь свинцовые облака пробилось несколько лучей солнца. Стало моросить. Асфальт увлажнился, сделался скользким. Лубенс раскрыл складной зонтик, взял Ромуальда под руку.
– Хорошо, что уже близко. Прибавим шагу!
Они пересекли улицу, взбежали по лестнице и вошли в просторное фойе музея.
Микроавтобус набрал скорость. Розниекс все еще не сел, держась за ручку двери. Потом окликнул шофера:
– Остановитесь, я выйду. – И повернулся к Стабиньшу: – Допроси Пуце и жди меня в управлении!
Он вылез из автобуса и, помахивая портфелем, направился обратно, к Стрелниексу.
Старик, увидев Розниекса, не скрыл удивления. Но тем не менее гостеприимно пригласил войти.
Розниекс, входя, извинился за беспокойство.
– Но все же мне хотелось бы задать вам еще пару вопросов.
Они вошли в комнату. Стрелниекс пригласил сесть к столу. Но Розниекс отказался и присел на мягкий зеленый диван.
– Выпьете чаю? – предложил старик. – Только что заварен.
– Не откажусь, – согласился Розниекс.
Пока старик хлопотал по кухне, Розниекс снова внимательно оглядел комнату, взглядом измерил расстояние от дивана до окна, потом подошел к окну и выглянул на улицу. Было уже темно.
Когда Стрелниекс вошел в комнату, неся чашки чая и варенье, Розниекс уже опять сидел на диване.
– Моя старуха уехала к дочери, понянчить внука, – словно оправдываясь, проговорил Стрелниекс. – Иначе мы приняли бы вас получше. Она такое печенье печет – куда вкуснее, чем покупное. Ну, давайте за стол. Я ведь и сам служил когда-то в чекистах. Лет сорок назад. Понимаю, что у вас за работа. Этого Пуце я сразу раскусил Видно, крупная птица. Разве не так?