– Вы обещаете это сделать, когда будет заключен мир, – со злым смехом воскликнул Алисон, – может быть, тогда, когда займете снова место профессора? Я могу заранее сказать, что произойдет дальше. Конечно, весь университет будет против того, чтобы вы, светоч науки, воспитатель юношества, рисковали своей жизнью ради средневекового варварского обычая. В конце концов, вы должны будете уступить «высшим соображениям» и откажетесь от дуэли. Артистически придумано, мистер Фернов! К сожалению для вас, я не так глуп, чтобы не понять вашей уловки.
Лицо Вальтера вспыхнуло от гнева и рука непроизвольно схватилась за саблю; но в следующее же мгновение молодой офицер одумался и опустил руку.
– А вы не помните, в скольких опасных битвах я участвовал, в то время как вы смотрели на них издали, в подзорную трубу? – с величайшим презрением ответил он.
Эти слова еще сильнее рассердили Алисона.
– Покончим этот спор, – хриплым голосом проговорил он. – Я предоставляю вам выбор: или вы сегодня же ночью дадите мне удовлетворение – все равно, каким способом, – американским или немецким, – я на все согласен, – или…
– Или? – вызывающе повторил Фернов.
– Или я не отвечаю за последствия! – закончил американец.
Вальтер спокойно скрестил руки на груди и, посмотрев прямо в лицо Генри, твердо произнес:
– В эту ночь между нами не может быть поединка ни в каком варианте: я сейчас же ухожу в горы.
Глаза Алисона радостно засверкали, он наклонился и жадно слушал дальнейшие слова Фернова.
– А затем я могу повторить лишь то, что сказал раньше! Наша дуэль должна быть отложена до конца войны; ни на один день раньше этого я не стану драться. Если же вы будете оскорблять меня, желая этим вызвать поединок, то я принужден буду обратиться к полковнику и просить его разрешить наш спор.
Последняя угроза была излишней, так как Генри внезапно успокоился и даже повеселел; он улыбнулся, но от этой улыбки всякого другого, кроме Вальтера, пронизала бы холодная дрожь.
– Следовательно, вы окончательно отказываетесь? – спросил Алисон. – Хорошо! Если нам придется еще раз встретиться, то вспомните, что я предлагал вам честную борьбу, а вы отказались от нее. До свиданья!
Генри ушел. Вальтер неподвижно стоял у камина и смотрел, как постепенно затухал огонь. Исчезло светлое горячее пламя, ярко пылавшее во время его разговора с Джен; затем появились красные, изредка вспыхивающие угольки, но вот погасли и они: все превратилось в пепел. От лунного света на полу лежала светлая, серебристая полоса; наступила пора идти.
Вдруг дверь широко открылась, и в комнату быстрыми шагами вошел Аткинс.