– Но мы их не увидим – темно!
– Будем искать на ощупь, я примечал деревья.
– Хорошо, – юноша кивнул. – Куда дальше?
– За мной, Гамильдэ! После сосны ищем поляну с камнями. Затем – распадок, потом – ореховый куст. Работы много.
– Лишь бы нас не догнали! Может быть, лучше обождать, спрятаться?
– Этот лес они знают куда лучше нас, парень. Так что нам нужно побыстрей уносить ноги.
Кто бы спорил…
Баурджин вдруг представил себя на месте Гамильдэ-Ичена, выросшего в степях и редколесных сопках. Каково ему чувствовать себя в этой чащобе? Впрочем, сейчас обоим было не до каких-то там чувств – нужно было двигаться как можно быстрее.
– Вот ленточка! – наклонившись к одному из камней, радостно воскликнул юноша.
Баурджин недовольно качнул головой:
– Никогда не кричи в лесу, Гамильдэ. Лес шума не любит.
От поляны спустились в распадок – именно здесь шли кони. А вот и ореховый куст. Беглецы быстро обшарили ветки. Нет, не тот. Ага, во-он он, следующий. И не этот. Да где же? А, вон… Вот он, лоскуток, на крайней ветке.
– Скоро утро, – подняв голову, негромко произнес Гамильдэ-Ичен. – Вон как светлеет небо.
– И в самом деле, – согласился на ходу Баурджин. – Светает.
Юноша обернулся:
– Ну? Где еще искать ленточки?
– Нигде. Дальше идем на запах.
– На запах? – Гамильдэ-Ичен удивился. – Мы что, собаки?
– Нет. Но этот запах почувствуем. Помнишь того, обглоданного?
– А… Но вы же его зарыли!
– Нет. Всего лишь забросали ветками. Как медведь.
Беглецы шли осторожно, продираясь сквозь колючие заросли можжевельника, принюхивались. И наконец, почти одновременно почувствовали слабый запах разлагающегося мертвого тела.
– Туда! – показал рукой нойон.
Вот и знакомая сопка… Рычание!
Кто-то жрал мясо убитого медведя! Ну, конечно…
– Как бы они не набросились на нас, – напряженно останавливаясь, Гамильдэ-Ичен сдернул с плеча лук и, пошарив в колчане, наложил на тетиву стрелу. – Если что, буду стрелять на слух. Хорошо, что у нас не забрали оружие! Хоть такое… Дьявол!
– Пошто поминаешь нечистого?
– Стрелы! У них отломаны острия. Кто-то постарался. Наверное, девки.
Баурджин хмыкнул и предложил просто-напросто обойти недавно освежеванную медвежью тушу:
– Не думаю, чтоб мы с тобой были интересны тем, кто сейчас лакомится медвежатинкой. Скорее всего – это лисы. Или россомаха.
– Россомаха – серьезный зверь.
Обойдя убитого медведя и жрущих его зверей, друзья вышли к вершине сопки и стали медленно спускаться к реке, в черной воде которой отражались луна и звезды.
Оказавшись на берегу, Баурджин снял гуталы и закатал штаны.
– А это зачем, нойон? – озаботился Гамильдэ-Ичен. – Будем переходить реку вброд?