– Три сотни воинов на сытых конях выставил мой род под знамена великого Джамухи! – с гордостью отозвался старик.
Три сотни воинов из рода Кабарги, чьи кочевья – на восточном берегу озера Буир-Нур…
– Уважаемые хогжимчи хотят пропеть вам песни о гнусном клятвопреступнике Темучине – конокраде и пожирателе людей, – покончив с мясом, Кэргэрэн Коготь явно намекал гостям о том, что пора бы и приступить к делу.
Ого, вот как! Оказывается, Темучин здесь известен как клятвопреступник, конокрад и пожиратель людей, надо же!
Баурджин улыбнулся и кивнул своим:
– Богино дуу – короткая песня о Темучине.
Сухэ негромко ударил в бубен. Гамильдэ-Ичен тронул струны хура.
– Это было давно, давно, давно-о-о-о-о… – как можно более уныло затянул нойон. – Когда покинувший свой род Темучин рыскал в степях от Онона да Керулена, один, как побитый пес.
– Побитый пес! – восхищенно причмокнул хозяин гэра. Видать, это выражение пришлось ему по вкусу.
Гамильдэ-Ичен скривился.
– А потом сколотил шайку-у-у-у… – продолжал выть Баурджин, более-менее ритмично пересказывая вкратце историю «бандформирования» Дикой Оэлун и ее «гнусных дел».
К его удивлению, песня понравилась не только хозяевам, но и стражам. После ее окончания и те и другие шумно выражали свое одобрение, со смаком повторяя понравившиеся слова и выражения:
– Злоковарный дух Тьмы!
– Черный, как его же мысли!
– Побитый пес, однако! Побитый пес.
Песню пришлось повторить «на бис», пусть даже не очень похоже на первый предложенный вариант, но тем не менее. После чего Баурджин затянул «длинную песнь» о «славных деяниях великого воителя Джамухи-хана», в которой достаточно традиционно описывались многочисленные военные походы, сражения, пиры и охоты.
Судя по реакции слушателей, и эта песнь им пришлась по душе. Дотронувшись до локтя Баурджина, Кэргэрэн Коготь мотнул головой – мол, пора. Пора так пора… Молодой нойон и его музыканты поднялись и, поклонившись, покинули гэр под восторженные восклицания слушателей. У самого выхода Кэргэрэн Коготь неожиданно задержался, с уважением осматривая прикрепленные над притолочиной белые шелковые ленточки с черными уйгурскими письменами:
– Вай, откуда у тебя это, уважаемый?
– Эти волшебные, притягивающие удачу письмена подарил мне когда-то один ученый уйгур! – тут же похвастал хозяин. – Славно, когда такое висит над дверью гэра.
– Да, славно, – с некоторой даже завистью кивнул страж. – Мне тоже обещали такие. Наврази-Кутук, писец хана.
– Думаю, сей достойнейший человек обязательно сдержит свое слово!
Кэргэрэн улыбнулся:
– Я тоже так думаю.