– Опять за свое! – Парень схватился за голову.
– А ты уши-то не зажимай! Слушай! В настоящем бою тебя прикончат, когда он еще начаться толком не успеет…
– А я в бой не рвусь! И вообще, война – это не мое! Не хочу и не буду! – Он с силой ударил кулаком о ладонь. – Что ж это такое! В армию насильно загребли, никто даже не спросил – хочешь или не хочешь! А я сразу решил, что убивать не буду…
– А на войне никто не спрашивает – будешь или не будешь. Или ты его, или он тебя. Жизнь – штука простая.
– Как я понял, жизнь довольно сложная. Путей к цели много может быть. Один не подойдет, так другой сгодится. Я сразу решил, что из полка сбегу. И вот случай подвернулся. Если бы не Желтый Гром, меня бы окраинцы в первую же ночь поймали бы!
– Я что-то не поняла: ты гордишься дезертирством или как?
– Горжусь не дезертирством, а тем, что своего добился. Решил и добился! Разве тебе это не знакомо?
– Знакомо. Я вот решила в детстве: на мечах рубиться буду. И выучилась. Не всякий мужик против меня выстоит. И горжусь этим.
– А я не хочу этим гордиться! Не хочу убивать! Понимаешь? Я так для себя решил. И все!
Пустельга вздохнула:
– Ох, и тяжело тебе в жизни придется.
– С чего бы это?
– А ты к ней приспосабливаться не хочешь.
– Почему?
– Да уж не знаю! Ты жизнь под себя ломаешь. Или ждешь, когда она к тебе сама приноровится. А нужно наоборот… Как с мечом – вписываешься в движение, а потом уже на силу берешь! Потому, видно, и с мечом у тебя не выходит ничего.
– Ну, так я тебе и говорю – не мое.
– А убьют тебя, чье будет?
– Убьют так убьют… Кто обо мне заплачет? – Антоло вдруг вспомнил Флану. Захотелось узнать, где она сейчас, что делает? Вспоминает о нем хоть иногда? Ведь им было хорошо вдвоем. А может, забыла? Высокомерный выскочка лейтенант затмил его в глазах девушки. Она ведь не его спасала, а Кира. Вот, пожалуй, единственный человек, которого он хотел бы убить. И плевать, что кондотьер запретил драки между собой в банде. Он подождет, а там… Конечно, с мечом в руке он офицеру не ровня. Зато в кулачной драке размажет его, как хозяйка корж для пирога.
Пустельга внимательно наблюдала за бурей чувств, отразившихся на лице молодого человека.
– Ну, что? Нашел кого-то, кто тебя добром помянет?
– Не знаю. Поглядим еще.
– А на мечах учиться будешь?
Парень вздохнул:
– Ведь без толку…
– Не бывает так, чтоб без толку. Когда-нибудь, а пригодится… Ладно, думай, а то Мелкий опять на меня заботы перекинуть хочет. – Она усмехнулась, приняла беззаботно-бесшабашный вид.
К ним и в самом деле широко шагал Мелкий. Рядом с ним переставлял длинные ноги Легман, уступавший в росте, пожалуй, только Мудрецу.