– Так ты ж с моста сиганул! – рассмеялся Кулак. – Нас не дождался.
Подошел Бучило с тяжелым ведром. Хотел с размаху плеснуть, но парень поднял голову:
– Не надо!
– Надо, надо! – расплылся в хитрой улыбке наемник.
– Перестань! Не до шуточек! – Пустельга остановила его. – Поставь ведро! – Воительница наклонилась над избитым. – Умоешься?
– Ага… – Он кивнул и застонал. Видно, хорошо по голове получил.
Подполз на четвереньках к ведру, опустил в него голову. Подержал немного, вынырнул отфыркиваясь. Набрал воздуха побольше и снова погрузился.
– Пускай плещется! – улыбнулась воительница. – За что его, любопытно знать?
– Да за чо… энтого… могут дезертира бить? – скривился Почечуй. – Спер что-то…
– А кентавр? – почесал бороду Кулак.
– А то кентавры… энтого… ничего стырить не могут?
– Нет, ну, я не спорю… – развел руками кондотьер.
Но тут подошли дроу со степняком.
– Он не крал, – сурово проговорил кентавр. – Он хотел заработать немного еды. Для себя и для меня.
– Да? – прищурился Мелкий. – А что ж вас в кулаки приняли?
Дезертир высунул голову из воды. Хрипло бросил:
– Кота я зарубил.
– Чем тебе котик помешал? – удивилась Пустельга.
– Кто ж так… энтого… знакомиться с людями начинает?
Парень повернулся. Да, разукрасили его как следует. Видно, с душой лупцевали. Верхняя губа надулась и кровоточит. Бровь рассечена. На правой скуле широкая ссадина. Кровь стекает на мочку уха – надорвано оно, что ли? А в лице что-то знакомое мелькнуло. Где Кир мог его видеть?
– Я не хотел, – оправдываясь, произнес избитый. – Я во двор зашел. Он кинулся… Я – за топор… Ну, и…
– Угу… Радоваться еще должен, что живой остался. С ленцой били поселяне, без огонька, – кивнул кондотьер. Быстро спросил: – Дезертир?
– Да, – потупившись, честно ответил парень.
– И ты? – Кулак повернулся к кентавру.
– И я.
– Нехорошо.
Конечеловек пожал плечами, всем своим видом говоря – подумаешь, велика важность!
Побитый сцепил зубы:
– Я воевать не рвался.
– Подневольный, что ли?
– Можно и так сказать.
«И говор у него знакомый, – подумал Кир. – Где же? Где я его видел?»
– Кровь-то сотри, – посоветовала Пустельга. – Глаз залила совсем.
Дезертир зачерпнул полную пригоршню воды, плеснул в лицо, быстрыми движениями растер.
Ну да! Широкое лицо, подбородок записного упрямца. Светлые волосы раньше были длинными, а теперь пострижены, как и положено рядовым, чтоб из-под шлема не торчали. Выговор северный, табальский. Вон, у Бучилы такой же.
Так это же…
Студент!
Кирсьен рванул меч из ножен, прыгая вперед.
Успел увидеть расширившиеся, а потом сузившиеся глаза табальца.