Таита вернулся в лагерь; здесь бодрствовала только стража. Шепотом, чтобы не потревожить спящих, он пожелал им спокойного дежурства и пошел к своему матрацу.
Разбудила его Дымка, толкая мордой в лицо. Он сонно отпихнул ее голову, но кобыла не унималась. Таита сел.
– Что случилось, моя хорошая? Что тебя встревожило?
Она топнула задней ногой и тихонько застонала, что его сразу насторожило. Он встал и провел руками по голове и шее лошади, потом по ее бокам. И почувствовал в глубине раздутого живота сильные сокращения матки. Дымка снова застонала, широко расставила задние ноги, задрала хвост и помочилась. Потом мордой ткнулась себе в бок. Таита обнял ее рукой за шею и отвел в дальний угол укрепления. Он знал, как важно, чтобы лошадь сохраняла спокойствие. Если она встревожится или испугается, схватки могут прекратиться и роды затянутся. Таита присел на корточки и в лунном свете следил за лошадью. Дымка нервничала и тревожно топталась, потом легла и перекатилась на спину.
– Вот умница девочка, – похвалил он. Дымка инстинктивно располагала жеребенка так, чтобы ему легче было выйти. Лошадь стояла, опустив голову. Брюхо ее напряглось, отошли воды. Дымка повернулась и стала лизать траву, облитую жидкостью. Теперь она стояла задом к Таите, и он видел появившуюся под хвостом бледную непрозрачную выпуклость плодного пузыря. Снова начались схватки, сильные и регулярные. Сквозь тонкую пленку проступали очертания двух маленьких копыт; с каждой схваткой все отчетливее становились и щетки над ними. Наконец, к облегчению Таиты, между копытами появилась маленькая черная морда. Прибегать к родовспоможению не придется.
– Бак-хер, – воскликнул он. – Молодчина, моя дорогая.
Он сдержал порыв помочь Дымке. Она прекрасно справляется сама, схватки, сильные и регулярные, продолжаются.
Появилась голова жеребенка.
– Серый, как мать, – довольно прошептал Таита. Неожиданно последовал сильный толчок, и плодный пузырь с жеребенком вылетел. При ударе о землю пуповина разорвалась. Таита изумился. Он присутствовал при тысячах ожеребов, но такого быстрого еще не видел. Жеребенок уже пытался выбраться из пленки.
– Быстрый, как вихрь, – улыбнулся Таита. – Так тебя и будем звать.
Дымка с интересом наблюдала за жеребенком. Наконец пленка разорвалась и жеребенок – это был жеребец – с трудом встал и стоял покачиваясь. Он тяжело дышал от усилий, раздувая серебристые бока.
– Отлично, – негромко сказал Таита. – Смелый мальчик.
Дымка приветственно лизнула малыша, так что тот чуть не упал, пошатнулся, но сохранил равновесие. Тут она взялась за дело всерьез – сильными движениями длинного языка слизывала с жеребенка жидкость. А из ее разбухшего соска уже капало молоко. Жеребенок просунул голову ей под брюхо, присосался к одному соску и начал пить. Таита неслышно отошел. Его присутствие больше не было необходимо – оно нежелательно.