Саша не успел выругаться на Олега, как он выстрелил еще раз и угодил, похоже, прямо в клубок сросшихся хвостов. Несколько крыс, нежданно для них самих освободившихся друг от друга, стали расползаться - таща за собой задние лапы, хвосты - у некоторых короткие, у других - напротив - чрезмерно длинные.
Олег, когда-то успевший засунуть пистолет в карман, наступил одной из крыс на спину и ловко, с жутким замахом, ударил лопаткой по шее, разделив животное сразу на две части. Следующую ударил той же лопаткой - плашмя, несколько раз.
Он кромсал и дробил крыс, ударял их пяткой тяжелого сапога по головам, оглушая, - и снова орудовал лопаткой, расчленяя с хэканьем мерзкие тушки, иногда сипло ругаясь, жутко и грязно.
Несколько крыс уползали, таща за собой спутанную тетиву тонких кишок. И лишь пара крыс, слипшихся боками, не в силах была ползти и кружила на месте, бестолково дергая и двигая четырьмя лапками.
В тусклом свете мелькало обезображенное нелепой судорогой - то ли смеха, то ли ненависти - лицо Олега. Лопатка взлетала и падала резко, ястребино, издавая смачный, сырой звук.
- Все, что ли? - спросил Олег спустя минуты три. Подтекала кровь, несколько крыс конвульсивно
дрожали конечностями и отсвечивали даже в смерти злыми глазками.
- Пошли отсюда, - сказал Саша.
* * *
Вернулся домой с Верочкой, ничего ей не рассказав.
Купил возле дома бутылку водки.
- Ты чего такой? - спросила Верочка.
- Нормально все. Помолчи. И она замолчала покорно. Мать ушла в ночную смену.
Квартира носила в себе запах недавней уборки, чистоты, влажного пола.
- Выпьешь со мной? - спросил Саша. - Только молча. Хочешь, я музыку включу?
- Включи, - чуть испуганно согласилась Верочка. Саша налил сначала себе и выпил сразу, жадно, ничем не закусывая. Потом уже налил в два стакана понемножку. Разрезал яблоко. Потом разрезал лимон. Посмотрел на него внимательно, вспоминая.
- Можно, я с лимоном? - спросила Верочка. Саша поднял на нее глаза, посмотрел тяжело и бессмысленно, согласно мотнул головой.
Верочка выпила, скривилась, закусила лимоном и скривилась еще больше. Терла маленький носик, и на глазах выступили слезы. Саша улыбнулся жалостливо.
- Дурочка, - сказал. - Иди-ка сюда.
Поцеловал ее в маленький рот, она неумело ткнулась языком и застонала тихо сразу, быть может, немного наигранно, - но от искреннего желания понравиться и показать нечто обязательное в женщине, чего в самой Верочке еще не было.
Саша велел ей идти в комнату, и она посеменила, отчего-то прикрывая свой задик в джинсиках вывернутой, открытой всеми линиями и оттого беззащитной ладошкой.