- Мы не просим. Я не прошу. Я русский. Этого достаточно. Мне не надо никакой идеи.
- "Я русский", - мрачно передразнил Безлетов. - А нерусских вы куда денете?
- Слушайте, Алексей Константинович, не передергивайте… Никто никуда не собирается девать нерусских, и вы прекрасно об этом знаете.
- А что же ты, Саша, немедленно начинаешь со слов "я русский"?
"Вот как, - снова подумал Саша, - он со мной на "ты", а я с ним…"
- Я не начинаю, - ответил Саша. - Я сказал, что не нуждаюсь ни в каких национальных идеях. Понимаете? Мне не нужна ни эстетическая, ни моральная основа для того, чтобы любить свою мать или помнить отца…
- Я понимаю. Но зачем ты тогда вступил в эту… в партию вашу?
- А она тоже не нуждается в идеях. Она нуждается в своей родине.
- Ой, ну не надо всех этих слов - то "русский", то "родина". Не надо.
- Всуе не упоминать, да? - примирительно сказал Саша. - Я согласен.
- Какой, к черту, "всуе"? - взвился Безлетов. - Вы не имеете никакого отношения к родине. А родина к вам. И родины уже нет. Все, рассосалась! Тем более не стоит никого провоцировать на все эти ваши мерзости с битьем стекол, морд, и чего вы там еще бьете…
- Лучше тихо отойти, - в тон Безлетову, но с понижением на полтона ответил Саша.
- Лучше тихо отойти в сторону, чем заниматься мерзостью.
- Лучше тихо отойти в мир иной, - сказал Саша.
- Да, представь себе. Лучше. Перед Богом это - лучше. Все ваши телодвижения, ваше трепетание - все это давно потеряло смысл. Вы ничего не исправите. Но если вы начнете пускать кровь, если уже не начали, - здесь Безлетов снова еще прибавил голоса, - то…
Безлетов затянулся сигаретой и забычковал ее не без остервенения, словно задавил гадкого червяка.
Все сидели молча. Веня прокалывал зубочисткой отверстия в пачке сигарет, Негатив смотрел телевизор. Рогов смотрел в стол, покачивая под столом ногой.
- А вас что, все устраивает? - спросил Саша, со¬всем успокоившийся, поймавший ритм разговора и с интересом разглядывающий Безлетова.
- Ты никак не поймешь, Саша, - здесь уже нет ничего, что могло бы устраивать. Здесь пустое место. Здесь нет даже почвы. Ни патриархальной, ни той, в которой государство заинтересовано, как модно сейчас говорить, гео-поли-тически. И государства нет.
- На этой почве живет народ… - сказал Саша, желающий вовсе не спора, но понимания того, о чем говорит Безлетов.
- Твой народ, - он произнес слово "народ" раскатисто, с двумя "р" в середине, - невменяем. Чтобы убедиться в этом, достаточно было подслушать любой разговор в общественном транспорте… Думаешь, этому народу, наполовину состоящему из пенсионеров и наполовину из алкоголиков, нужна почва?